Досточтимый шейх али-хаджи афанди из селения кулецма. Хроника событий, связанных с жизнедеятельностью А

Известно, что Дагестан являлся старинным очагом арабо-мусульманской культуры. Многие представители духовенства были известными на весь мир арабистами. Со всех концов России, Кавказа, Турции и Персии к ним съезжались сотни и тысячи учеников. Их окружал ореол глубокой учености, достигаемой только многолетними трудами, изучением богословских и светских наук.
К таким духовным авторитетам Дагестана первой четверти XX века относится и шейх Али-Хаджи из Акуша, жизнь и деятельность которого изучена еще недостаточно. Данная статья написана на основе архивных документов (часть из которых публикуется впервые), следственных материалов 1928-1930 гг., а также воспоминаний современников и членов семьи Али-Хаджи.

Родился Али-Хаджи в 1847 г. в семье акушинского будуна. С детства он учился у авторитетных и образованных арабистов: акушинского кадия Гаджила Али; устаза Ильяса Цудахарского. Как и его учителя, Али-Хаджи принадлежал к суфийскому братству накшбандия. После получения всестороннего религиозного образования он становится акушинским кадием. Острый ум, уравновешенный характер Али-Хаджи, его мудрость и дальновидность как религиозного и общественного деятеля, мыслителя снискали ему огромное уважение среди различных слоев населения Дагестана и далеко за его пределами. Даже царские чиновники признавали огромный авторитет шейха Али-Хаджи среди горцев. В конфиденциальном докладе от 19 января 1917 года начальнику Бакинского губернского жандармского управления говорилось, что самыми влиятельными и популярными деятелями мусульманского движения в Дагестане, способными помочь в разрешении противостояния между горцами и царскими властями, являются Нажмутдин Гоцинский и мулла Али-Хаджи из Акуша. Отмечалось, что к их голосу прислушивается весь Дагестан и от их решения, главным образом, зависит то или иное направление политических воззрений местных мусульман (ЦГА РД. Ф.р-6. Оп.2. Д.26.Л.72о6.).

Как и было положено шейхам суфийского течения, Али-Хаджи набирал себе мюридов. По некоторым данным, к 1917 году у него было несколько тысяч мюридов в основном из Даргинского, Темир-Хан-Шуринского, Кайтаго-Табасаранского, Казикумухского округов. Отдельные мюриды имелись и в других округах Дагестана.

Свержение самодержавия в России шейх воспринял с удовлетворением. При получении известия об этом он собрал своих сторонников в мечети и, описав политическое положение в стране, призвал их следовать законам шариата и хурията (свободы). Он искренне верил, что большевики будут строить социально справедливое общество, где мусульмане смогут жить по законам шариата.

В письме к Али-Хаджи Махач Дахадаев убеждает его в том, что большевики не собираются изымать собственность людей, вакуфные земли и делить их поровну. Социалист признает необходимым отобрать хоромы и земли беков и прочих богачей, вернуть их населению. Если же шариат запрещает изъятие земель у богачей, Дахадаев предлагает выкупить их населению. «Моей целью является, — пишет он, — оказать пользу вам, всем людям и мусульманам: добиваться от них добра и справедливости. Я не из тех, которые отрицают шариат и ислам. Мы не воспрещаем людям шариат… Враги и смутьяны клевещут на меня… В настоящее время богачи стараются сохранить свои земли и оскорбляют факиров и мискинов. Помочь им является обязанностью алимов. Поэтому мы просим вас, чтобы разъяснили вашим алимам и окружению то, о чем я писал. С приветом и молитвою завершаю. Ваш брат Махач Дахадаев. 18 февраля 1918 г.» (ЦГАРД. Ф. р-75.0п.З. Д.255. Л.140-141).

О том, что большевики не собираются вмешиваться в религиозные дела и не будут дагестанцам мешать жить по шариату, заявляли ему также Д. Коркмасов и Н. Самурский на съезде представителей дагестанских народов, где была провозглашена автономия Дагестана, об этом заявил и Наркомнац Советской России И.Сталин 13 ноября 1920 г. И хотя Али-Хаджи мало интересовала политика и главным для него было служение исламу и утверждению шариата среди мусульман, волею судьбы и бурных событий того временной оказался втянутым в самую гущу политической жизни Дагестана.

Али-Хаджи считал, что в сложившейся социально-экономической и общественно-политической обстановке выход могут найти только сторонники социалистического выбора и называл их борцами за хурият. Его привлекали идеи о справедливом обществе, идеи равенства и братства. Сам Али-Хаджи не был состоятельным человеком и занимался активным крестьянским трудом, пока позволяло здоровье.

Открытая поддержка большевиков выразилась в его обращении к дагестанскому народу 14 мая 1918 г., где шейх излагал свою точку зрения. Призывая дагестанцев поддержать большевиков, шейх оправдывал свою позицию тем, что вся Россия подчинилась им. В результате Али-Хаджи подвергся осуждению не только со стороны духовенства, но и части дагестанского общества, не принявшей идей большевиков как противоречащих исламским ценностям и шариату.

Весной 1918 г. в Дагестане сложилось тяжелое положение, которое советские историки впоследствии определили как начало гражданской войны. Около 1600 человек погибло в ходе боев между горскими вооруженными формированиями, возглавляемыми Нажмутдином Гоцинским, и большевиками. Для обсуждения создавшегося положения в августе 1918 г. горское правительство созвало заседание, куда были приглашены Н. Гоцинский, официальный глава Духовного управления мусульман Северного Кавказа, и Али-Хаджи, ранее провозглашенный шейх-уль-исламом Дагестана. Революция поставила их по разные стороны баррикад, и до конца жизни они оставались непримиримыми противниками. Н. Гоцинский изложил свою позицию и призвал правительство положить конец распространению большевизма в Дагестане и выдворить формирования большевиков. Али-Хаджи же обвинил Гоцинского в смерти 1600 человек. «Прежде чем воевать с большевиками, — заявил далее шейх, — ты должен был путем переговоров выяснить цели, задачи их прибытия. И если они не идут против ислама и шариата, не следовало вести с ними войну» (Архивные материалы УФСБ РД. Ф.Уг.сл.дел. Д.06599.1.2. Л.96). В ходе вышеупомянутых боев шейху несколько раз пришлось выступать в роли примирителя.

Одним из интересных феноменов революции на Северном Кавказе и в Дагестане является отчетливо проявляющаяся в критические моменты у горцев тенденция к совместному решению своей судьбы через создание единой государственности — сначала «Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана» (1917-1918 гг.), а позже Горской Республики (1918-1920 гг.). Создание Горской Республики было принято шейхом с удовлетворением. Вопреки бытовавшему в советской историографии ложному тезису о фанатичности Али-Хаджи он выступал за республиканскую форму правления.

Когда в 1919 г. Добровольческая армия Деникина вторглась в пределы Горской Республики, одними из первых откликнулись шейхи Али-Хаджи и Узун-Хаджи. Они же 8 апреля того же года выступали в парламенте республики с призывом объединения усилий против деникинцев. А. Тахо-Годи пишет, что шейхи начали формировать войска в горах для оказания помощи единоверцам и даже составили план освобождения территории Горской Республики от деникинцев (Тахо-Годи А. «На путях ик независимости». Махачкала, 1930. С.37.). Если в событиях 1918 г. они оказались противниками, то перед угрозой деникинщины весной и летом 1919 г. смогли легко договориться.

В бурном и нестабильном мае 1919 г. после отставки правительства П. Коцева власть в Дагестане принимает генерал Микаил Халилов, которого впоследствии Деникин утверждает Временным правителем области. Халилов понимал, что дагестанское общество раскололось на два лагеря — сторонников и противников большевиков. Выступая перед представителями округов Дагестана 20 июля 1919 г., Халилов заявил: «Приняв на себя управление краем и сознавая, что я один не в силах справиться с возложенной на меня задачей, стал подыскивать себе помощника, лицо наиболее влиятельное в Дагестане. Такого помощника я нашел в лице шейха Али-Хаджи Акушинского, который имел сильное влияние и среди большевистской части и мусульманского населения. Я приложил все усилия, чтобы добиться согласия Али-Хаджи занять пост шейх-уль-ислама…» (ЦГА РД. Ф.р-175. ОП.3 Д.241. Л.162).

Заметим, что на должность шейх-уль-ислама в мае 1919 г. были выдвинуты 3 кандидатуры — И. Гоцинского, Узун-Хаджи и Али-Хаджи. Большинство депутатов проголосовало за шейха Али-Хаджи. Сам отказывался под предлогом, что стар и глух, и предлагал на эту должность Узун-Хаджи (Рук. фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.2/Оп.1. Д.287. л.18).

Став руководителем Ведомства шариатских дел, Али-Хаджи пытался вызволить из тюрьмы У. Буйнакского и других членов подпольного обкома большевиков, арестованных 13 мая 1919 г., но не смог. Этот факт был впоследствии использован органами ОГПУ против шейха во время следствия в 1929-1930 гг.

Как большую трагедию воспринял Али-Хаджи вторжение деникинцев в Дагестан. Попытка восстановления старых царских порядков и введения белогвардейских формирований получила широкий отпор по всему Дагестану. Антиденикинское движение развернулось под идеей защиты ислама и шариата от «гяуров», за независимость Дагестана. Идейными и духовными вдохновителями горцев, руководителями антиденикинских выступлений всех политических сил в Дагестане и Чечне признаны шейхи Али-Хаджи и Узун-Хаджи.

В конце мая 1919 г. шейх-уль-ислам Али-Хаджи объявил мобилизацию в повстанческую армию. К сентябрю эта армия включала 12 тысяч пеших и 300 конных аскеров. Одновременно шейхом были посланы генералу Халилову письма с упреками за его проденикинскую позицию. В июне-июле 1919 г. им также были предъявлены несколько ультиматумов командованию Добровольческой армии. Условия ультиматума включали требования вывода войск из Дагестана. В случае невыполнения требований ответственность за последствия возлагалась на командование Добровольческой армии.

Дагестанские повстанцы провели ряд успешных сражений с деникинцами. К ним мы относим Дженгутайское, Ая-Какинское и Салтинское.

Антиденикинские выступления Али-Хаджи были квалифицированы временным правителем Дагестанской области Халиловым как «преступные», и он был лишен звания шейх-уль-ислама. Но во всех источниках 1919 г. Али-Хаджи продолжают называть шейх-уль-исламом, что говорит о прочной репутации духовного главы в широких общественных кругах.

Сохранилось немало писем и обращений шейха к различным слоям населения, где он призывает отстаивать шариат и ислам, бороться во имя независимости Дагестана. Характерно, что борьбу против казаков Али-Хаджи связывает с подвигами имама

Шамиля, совершенными во имя независимости Дагестана. Свои воззвания к дагестанскому народу и к мусульманам он подкрепляет множеством изречений из Корана и других авторитетных мусульманских священнописаний.

В объединении усилий всех антиденикинских сил огромное значение имел Совет обороны Северного Кавказа и Дагестана как общедемократического правительства, созданного на основе коалиции духовенства, деятелей Горского Меджлиса и большевиков. 19 октября 1919 г. на организационном заседании Совета председателем был избран шейх-уль-ислам Северного Кавказа и Дагестана Али-Хаджи Акушинский. Все переговоры с другими государствами шли через Али-Хаджи. Документы подтверждают переговоры с правительствами Азербайджана и Грузии, которые велись от его имени, о поставках вооружения повстанцам. Он назначал и смещал главнокомандующих повстанческой армии. На этой должности были также и турецкие офицеры Кязим-бей и Нури-паша. Но их попытки нарушить союз Али-Хаджи с большевиками не увенчались успехом. «Турки считали виновником разъединения дагестанцев Али-Хаджи Акушинского. Если бы Али-Хаджи стал на их (антибольшевиков. — И.С.) сторону, то все последователи и весь Дагестан перешел бы на их сторону. Турецкий офицер Тахсу-бей лично ездил к нему и двое суток уговаривал его присоединиться к ним и отговаривал от союза с революционерами…» (ЦГА РД. Ф.р-175.Оп.З. Д.252. Л.8). Мы предполагаем, что эти воспоминания принадлежат Али-кади Кумухскому и речь идет о событиях 1918-1921 годов.

Проводя огромную работу по мобилизации антиденикинских сил в Дагестане, шейх-уль-ислам верил в благие намерения большевиков по установлению социально справедливого общества, но введение частей Красной Армии в Дагестан нередко сопровождалось грабежами и насилиями, что подтверждается десятками архивных документов. В связи с этим Али-Хаджи сделал несколько запросов руководству Дагестана. 4 апреля 1920 г. Совет обороны обсуждал заявление шейх-уль-ислама по поводу насилий, совершаемых частями Красной Армии, а 20 апреля Д. Коркмасов в ответном письме подтверждает имеющиеся факты грабежей. Он пишет, что из центра получены 30 млн. рублей на расходы, а 5 млн. рублей получены на «уплату народу за ограбленное красными аскерами имущество…» (ЦГА РД. Ф.р-175. Оп.5. Д.4. Л.25-26). По настоянию Али-Хаджи была создана следственная комиссия по расследованию бесчинств и грабежей частей II Красной Армии, расквартированных в разных округах Дагестана.

Отдельные недовольства дагестанцев к сентябрю 1920 г. вылились в крупное антибольшевистское восстание. Оно вспыхнуло сначала в Гунибском и Андийском округах, а затем перекинулось в Аварский, Даргинский, Кази-Кумухский, Самурский, Хасавюртовские округа и соседнюю Чечню. Во время восстания 1920-1921 гг. Али-Хаджи привлекается большевиками для локализации очагов. По просьбе местного руководства 20 сентября 1920 г. шейх обратился к мусульманам Аварского, Гунибского, Андийского округов с предложением о прекращении сопротивления Советской власти. Свою позицию он обосновывает тем, что у власти стоят сторонники бедноты и что имеющиеся недоразумения можно решить мирно.

Отметим, что не послушавшись его увещеваний, сильное сопротивление оказали хаджалмахинцы, куппинцы, санамахинцы и убекимахинцы. Участие в антибольшевистском восстании приняли также отдельные жители из аулов Сюргинского участка Даргинского округа. Впоследствии аул Хаджалмахи (как и после подавления восстания 1877 г.) подвергся разорению. Такая же участь постигла аулы Геничутль, Ашильта, Гимры, Игали и т. д.

Н. Самурский, направленный в горы для подавления восстания, постоянно советовался с шейх-уль-исламом. Он использовал Али-Хаджи и для мобилизации партизан в Красную Армию.

Имеются данные и о попытке использования шейха противной стороной. Информированный о переговорах делегации Н. Гоцинского (руководителя восстания) с шейх-уль-исламом 16 октября 1920 г. Н. Самурский уговаривает последнего помогать «беднякам и Советской власти», а не Гоцинскому (ЦГА РД. Ф.8. Оп.1 .Д.1.Л.15-16).

Как главе Ведомства шариатских дел шейху приходилось разбирать различные спорные вопросы. Ему жаловались на местных кадиев, органов власти и т.д. Так, в одном документе куппинец Хаджи-Мурат просит помощи разобраться с «притеснителем Ризваном, который не хочет вернуть 20 овец… Левашинc кий кадий и улемы судят несправедливо… Прикажи, отец мой, кадиям судить по шариату, по справедливости и по правде…» (ЦГА РД. Ф.р-175. Оп.З. Д.255. Л.52-53). Бывало и так, что сами органы власти жаловались на кадиев. Так, начальник Управления внутренних дел Даргинского округа Рабадан Нуров 12 июня 1922 гг. обращается с письмом к Али-Хаджи: «Как бы мы ни старались в наших даргинских аулах охранять шариат и алимов, мы не можем достичь этого. Акушинские кадии Гаджий Касым и Гаджий Омар считают шариат утратившим свое значение. Мы долго ожидали и надеялись, что вы избавите факиров и мискинов от притеснений, но наши надежды не оправдались. И сейчас продолжается голод и притеснения, поэтому вынуждены жаловаться вам, требуя отстранить их (притеснителей. — И.О.) от службы и поставить на их место мусульман, уважающих шариат и ислам../ (ЦГА РД. Ф.р-175. Оп 3 Д.253. Л. 125).

Шейху нередко приходилось обращаться в органы власти, защищая интересы неимущих. Так, 4 августа 1920 г. он категорически требует от Даргинского ревкома проявлять заботу о бедных: «Вы обязаны очистить дорогу приносящим нашим мискинам и факирам керосин по дешевой цене. Некрасиво притеснять их и отбирать имущество у них…» (ЦГА РД. Ф.р-175. Оп.З. Д.255. Л.32).

Различные источники подтверждают, что большевики использовали шейх-уль-ислама в целях упрочения своей власти и проведения советских мероприятий вплоть до 1928 года. А затем начинается следствие по делу о «контрреволюционной деятельности» шейха Али-Хаджи и его группы. Аресты начались с дальних его приверженцев. Как показывают следственные материалы, Али-Хаджи обращался к руководителям Дагестана с просьбой не привлекать их к ответственности из-за ложных и необоснованных обвинений. Сам он лежал парализованный, вплоть до своей смерти в 1930 году. Вскоре была арестована его семья и выслана в Киргизию. Богатую библиотеку шейха сожгли, а дом использовали как складское помещение. Обвинительная записка по следственному делу №1311 от 7 октября 1929 г. по обвинению Магомеда Акушинского по ст.58.п.2. УК РСФСР гласит: «Расстрелять. Приговор в исполнение не приводить до особого распоряжения». Данный приговор был пересмотрен, и сын шейха сослан на 10 лет в концлагерь.

Из протокола допроса 31 января 1929 г. Магомеда-Хаджи Аршимахинского, имеющего высшее арабское образование и шесть раз посетившего Мекку: «Перед смертью устаз Ильяс Цудахарский позвал меня к себе и сказал, что мне нужно продолжить учебу у Али-Хаджи Акушинского. Он также сказал, что после его смерти шейхом станет Али-Хаджи, последователь устаза. Шейх Али-Хаджи один из великих людей. Насколько он велик и пользуется авторитетом и уважением духовного круга не только у Дагестана, но и далеко за его пределами, характеризует следующий факт… По приглашению Шарафутдина (Шарафутдин Кикунинский — один из авторитетных алимов дагестанской диаспоры в Турции. — И.С.) мы поехали в Константинополь. По прибытии шейх Шарафутдин организовал встречу и высказал свою радость тому, что в Дагестане есть такой великий шейх, который поучает народ жить по вере. В знак уважения и покорности Шарафутдин поцеловал ноги и руки гостя..» (Архивные материалы УФСБ РД. Ф.уг.сл.дел. Д.06599. Т.2. Л. 148)

Из показаний Магомеда Акушинского следствию: «Отец мой, хотя шейх и религиозный фанатик, но с коммунистами и Советской властью всегда шел нога в ногу. Цели и Задачи моего отца такие же, как у коммунистов — довести народ до рая. Только отец, как святой, идет одной дорогой, а коммунисты идут к этому другой дорогой… Отец мой проливал кровь за Советскую власть и врагом ее никогда не был. Он всегда поучал народ жить по вере, по шариату и соблюдать все обычаи и адаты, а Советская власть этого не любит. Он никогда не поучал народ идти против Советской власти» (Там же. Л.89).

В 1989 году решением Президиума Верховного Суда ДАССР шейх Али-Хаджи и его близкое окружение были реабилитированы.

Хроника событий, связанных с жизнедеятельностью А.-Х.Акушинского

1847 — 1930 гг . Годы жизни Али-Хаджи.

1880 г. Умер первый учитель Али-Хаджи Гаджила-Али.

Ок. 1880 — 1900 гг. Учеба у устаза Ильяса Цудахарского.

Ок. 1901 г. Поручение устаза Ильяса Цудахарского Али-Хаджи наставлять мусульман на путь тариката, принятие шейхства.

Ок. 1909 г. Поездка Али-Хаджи в Константинополь по приглашению Шарафутдина Кикунинского.

14 февраля 1917 г. Приказ начальника Бакинского жандармского управления начальнику Акушинского участка Даргинского округа предоставить точные данные о политической благонадежности шейха. Выступление Али-Хаджи маслаатчиком-примирителем противоборствующих сил Красной Армии и горских вооруженных сил Н.Гоцин-ского и Узун-Хаджи Салтинского. Спасение аулов Хаджалмахи, Куппа, Салта, Гергебиль от разрушения частями Красной Армии за оказание сопротивления.

14 мая 1919 г. Выборы горским парламентом А.-Х.Акушинского шейх-уль-исламом Северного Кавказа и Дагестана на альтернативной основе.

Июнь 1919 г. Начало антиденикинского движения в Дагестане под руководством Али-Хаджи.

19 октября 1919 г. — 11 апреля 1920 г. Выборы Али-Хаджи Председателем Совета обороны Северного Кавказа и Дагестана и его деятельность на этом посту.

1920 — 1927 гг. Деятельность шейх-уль-ислама на посту руководителя Дагестанского областного шариатского суда (Ведомства шариатских дел).

3 апреля 1923 г. Обращение Председателя Дагестанского ЦИК М.Далгата к Али-Хаджи с просьбой помочь мобилизовать население на строительство канала им. Октябрьской революции.

1928 — 1930 гг. Следствие по делу «контрреволюционной группы, возглавлявшейся шейхом А.-Х.Акушинским».

В дагестанском музее изобразительных искусств имени Патимат Гамзатовой открылась выставка одной картины. На огромном полотне большое число горцев и даже горянок вокруг седобородого Али-Хаджи Акушинского, чей авторитет как одного из духовных лидеров Дагестана в бурные годы Гражданской войны был очень высоким.

Акушинский Али-Хаджи (1847-1930) - общественно-политический деятель и духовный лидер Дагестана, ученый-арабист, дипломат и миротворец. Родился в сел. Акуша Даргинского округа (ныне Акушинский район). Отец его Мамма был узденом и работал будуном Акушинской Джума-мечети.

После завершения учебы в религиозной школе (мектеб) в сел. Акуша Али-Хаджи обучался у известных дагестанских ученых-алимов. Хаджила-Али из Акуша, Абдурахмана, сына Мухаммеда из Какашуры, Ибрагима из Анди, устаза Ильяса из Цудахара. Учеба у известных алимов различных национальностей Дагестана позволила ему овладеть аварским, арабским и кумыкскими языками, ознакомиться со многими произведениями восточной литературы, основополагающими трудами крупных ученых-теологов. В дальнейшем занимался изучением канонов ислама, совершенствованием знаний в различных областях науки. Имел множество мюридов в Буйнакском, Даргинском и Кайтаго-Табасаранском округах, население которых относилось к нему с большим уважением.

В 1890 году по рекомендации устаза Акушинской Джума-мечети Хад-жи-Али был назначен его преемником 43-х летний Али-Хаджи, прекрасно знавший Коран, его толкования, что послужило признание его авторитета не только среди духовенства Даргинского округа, но и всего Дагестана и даже Северного Кавказа. В том же году он впервые совершил Хадж к мусульманским святыням и к своему имени Али добавил Хаджи и получил право носить зеленую чалму.

Али-Хаджи глубоко и всесторонне знал ислам и исламскую культуру, их главные источники - Коран, тафсир, хадисы, шариат. Особо следует отметить, что он был наиболее признанным знатоком шариата - мусульманского законодательства. Свидетельством тому является массовое обращение к нему религиозных деятелей, простых людей с просьбой сказать свое слово по поводу острых спорных и конфликтных вопросов, которые не могли решить местные религиозные деятели. К нему приезжали люди со всех концов Дагестана за советом. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что он не был религиозным фанатиком, не выступал против светской культуры и науки.

Любовь простого народа к шейху связана не только как знатоку Корана и шариата, его мудрости и дипломатического таланта, но и теми принципами социальной справедливости и равенства между народами, которые он отстаивал в своих решениях, в выступлениях и в практической жизни. Однако понимание этих принципов сочетались с традиционными религиозно-крестьянскими представлениями, с четкими идеями политической демократии, усвоенными им же в общении социалистами и большевиками в ходе борьбы за установление народной власти в Дагестане против внутренних и внешних её противников в 1918-1921 годах.

Он резко отрицательно относился к органу Временного правительства в Дагестане, Временному областному Исполнительному Комитету, которые входили представители буржуазии, помещиков. Национальной интеллигенции и мусульманского духовенства. Отрицательно отнесся он и к мятежу Гоцинского, стремящемуся к захвату власти и сохранению прежних устоев. К представителям Советской власти вплоть до конца 1926 г. он относился позитивно и поддерживал их, веря, что они не только будут отстаивать демократию и равенство народов, но и свободу религии, религиозной деятельности. Шейх заручился твердыми обещаниями, что они не будут вмешиваться в религиозные дела и очень щепетильно следил за их действиями в этом вопросе.

В активную общественно-политическую жизнь Дагестана Али-Хаджи Акушинский включился после Февральской (1917 г.) в России. Поддерживая Февральскую, после и Октябрьскую революции, свержение царя и царизма, он верил в торжество идеалов демократии, свободы и равенства людей, прекращения преследования инакомыслия, сохранения и упрочения устоев мусульманского духовенства, особенно законов шариата, ибо в тех конкретных исторических условиях общественные процессы в Дагестане решались исключительно с позиции шариата.

Дагестанские социалисты и руководители республики разъясняли цели и задачи Октябрьской революции, Советской власти. Он их принимал как посланников Аллаха, шариата, как выразителей интересов беднейших слоев населения Дагестана, с уважением относился к новому строю, поддерживающего морально и материально бедноту и обездоленных к просвещению, строительству школ, больниц, кооперативов, но резко отрицательно относился к большевистской идеологии за то, что она отрицала ислам, религию, не любил людей, которые не молились, в том числе и турецких солдат и офицеров дислоцированных в Дагестане и не соблюдавших религиозные обряды.

В январе 1918 г. на 3-м Вседагестанском съезде представителей Али-Хаджи Акушинский был избран шейх-уль-исламом Дагестана.

Он был сторонником разрешения всех конфликтных ситуаций без кровопролития. Предотвратил ряд репрессий, самосудов, мести, в том числе над 30-ю турецкими солдатами и офицерами, которые были доставлены в сел. Леваши в марте 1920 г. с целью расправы в отместку за убийство 5 марта 1920 г. председателя Совета Обороны Дагестана и Северного Кавказа Солтан-Саида Казбекова. В мае 1918 г. Али-Хаджи Акушинский вел переговоры с Н. Гоцинским и Узун-Хаджи Салтинским с целью недопущения столкновения в Даргинском округе во время наступления их отрядов на Темир-Хан-Шуру. Однако эти переговоры не увенчались успехом. Он не занял враждебную позицию по отношению к руководителям революционной борьбы трудящихся за народную власть, поддержал социалистов и большевиков против деникинской оккупации Дагестана и вместе с сыновьями участвовал в событиях в Леваши. Младший его сын возглавил один из конных партизанских отрядов.

В письме к командующему частей Добровольческой армии А.И. Деникину он писал: "Дагестанский народ не приглашал частей Добровольческой армии в пределы своей территории. Он не давал им никакого повода к вторжению и ко всем агрессивным действиям. Дагестанский народ не находит не только никакого объяснения к насиливанию его воли и священного для него шариата частями Добровольческой армии. Дагестан, состоящий из трудовых элементов - рабочих и земледельцев, тяготеющих экономически к России, не открывал никакого фронта против Российской государственности. После светлых дней революции он прилагал все усилия к тому, чтобы выработать режим, соответствующий интересам своего трудового народа… Дагестанский народ не признает никакого права за Добровольческой армией навязывать Дагестану свою волю в вопросе о форме общегосударственного управления… Дагестан признает полное право управлять собой и своими делами согласно своему быту и священному шариату впредь до установления обще-государственной формы управления в России". Далее в письме Али-Хаджи Акушинский в ультимативной форме потребовал от А.И. Деникина очистить Дагестан от частей Добровольческой армии. (Газ. "Молот", 1919, 16 июля, №6).

В июне 1919 г. началась подготовка антиденикинского восстания в Дагестане. Инициатива в этом принадлежала Али-Хаджи Акушинскому. В центре Даргинского округа в сел. Леваши находился штаб по руководству восстанием. В штабе наряду с представителями большевиков работали представители мусульманского духовенства, в их числе и Али-Хаджи Акушинский.

Али-Хаджи Акушинский питал глубокое уважение к плеяде дагестанских революционеров, в том числе и большевикам, хотя их идеи не всегда разделял. На этапе борьбы дагестанского народа против внутренних и внешних врагов противоречия между ним и большевиками не всегда проявлялись остро. Известно, что Али-Хаджи Акушинский питал особую симпатию и любовь к Махачу Дахадаеву и тяжело перенес его гибель.

Высокую оценку деятельности Али-Хаджи Акушинского давали и дагестанские революционеры.

Алибек Тахо-Годи: "Али-Хаджи Акушинский один из популярных в горах шейхов, наиболее почитаемый за свою седину, смирение и ученость, в лице которого, по словам горцев, светился "нур" (свет)".

Нажмутдин Самурский: "В нем весьма счастливо сочетались качества восточного дипломата с признаками высокообразованного и умного от природы человека… Как хитрый дипломат и умный политик Али-Хаджи Акушинский проявлял некоторые нюансы в своей политической платформе, в зависимости от общего положения в стране".

Основной целью своей политической платформы Али-Хаджи Акушинский ставил сохранение религиозных основ общежития горцев на базе общности "единоверной, неделимой мусульманской нации". Религиозная доктрина его мировоззрения превалировала над идеей социально-освободительной борьбы. Во имя претворения этой доктрины в жизнь он готов был сотрудничать с самыми различными общественно-политическими силами при одном условии - прекращении кровопролитной войны и сохранении устоев шариата для горцев.

Правитель Дагестана и ставленник А.И. Деникина генерал-майор Минкаил Халилов обвинил Али-Хаджи Акушинского в отходе его от ислама и шариата и лишил его звания шейх-уль-ислама, когда тот стал сотрудничать с большевиками в совместной борьбе против Добровольческой армии Деникина.

После окончательного установления Советской власти в Дагестане, особенно после 1927 г., отношение Али-Хаджи Акушинского к новой власти изменилось. Строительство социализма в республике, социалистические преобразования первых лет Советской власти, притеснение религиозных деятелей, разрушение культовых сооружений, в том числе мечетей в период так называемой "антирелигиозной пятилетки" (1928-32), массовое строительство светских школ, переход с арабской графики на латинскую, потом на кириллицу, запретительные меры в отношении религии, ликвидация шариатских судов серьезно подорвали устои религии и авторитет религиозных деятелей. Все это было большим ударом по идеалам и Али-Хаджи Акушинского, уверовавшего в свои неограниченные возможности, в магическую силу слова. Осознать все это и перестроиться он не был в состоянии. Оставался единственный путь - оппозиция к Советской власти, отрицание социалистических преобразований.

Комиссия Рабоче-крестьянской Инспекции, обследовавшая социальное и духовное положение сел. Акуша в 1926 г., отмечала враждебное отношение Али-Хаджи Акушинского, членов его семьи, духовенства села к Советской власти, бойкотировавшие выборы сельского Совета в 1925 г., выбросившие школьные парты в реку, предназначенные для организации советской школы в сел. Акуша, требовавшие создания религиозных школ и соблюдения законов шариата. При этом Али-Хаджи Акушинский ссылался на то, что "в годы гражданской войны он помогал большевикам устанавливать Советскую власть в Дагестане взамен установления порядков по шариату, и после установления Советской власти, забыли про него и стали относиться враждебно".

Тем не менее, учитывая заслуги Али-Хаджи Акушинского в период революции и гражданской войны, Советская власть относилась к нему очень деликатно. Рядом с домом Али-Хаджи располагалась религиозная школа (медресе), где обучались 220 детей от 7 до 13 лет, из них 80 девочек, от базара до дома Али-Хаджи решением сельсовета была выложена дорога речным камнем. В 1928-1929 гг. ввиду его болезненного состояния к нему был прикреплен врач. В эти годы он два раза лечился на Каякентских источниках.

После установления Советской власти в Дагестане духовенство было лишено избирательных прав, ликвидированы шариатские суды, разрушались религиозные памятники, уничтожалась религиозная, да и вообще арабо-язычная литература, начались аресты религиозных деятелей.

В декабре 1928 года с провокации ОГПУ Северного Кавказа и его Даготделения было заведено уголовное дело № 06599 "О контрреволюционной деятельности группы лиц (66 человек), возглавляемой Али-Хаджи Акушинским и его сыном Магомедом. Все они были арестованы, 29 человек без суда и следствия были расстреляны, остальные сосланы на каторгу и в ссылку. Старший сын Магомед, благодаря вмешательству бывшего начальника Дагестанского отделения ОГПУ и зам. председателя Совнаркома К.Г. Мамедбекова по просьбе Али-Хаджи Акушинского, смертный приговор был заменен 10 годами каторги. После отбытия наказания Магомед вернулся в Киргизию, куда была выслана вся семья Али-Хаджи Акушинского, работал плотником и умер в 1967 г. Пострадали и остальные дети. Хасбула, после отбытия наказания добровольно ушел на фронт, был ранен, вернулся и вскоре скончался от полученных ран. Ильяс, отбыв наказание, также вернулся в Киргизию и проживает там же. Самый старший сын Абдулла умер еще в 1919 году, будучи в командировке ведя переговоры в Азербайджане и Грузии о поставке оружия в Дагестан. Ввиду преклонного возраста (к тому времени ему шел 81-й год) Али-Хаджи не был арестован и умер 8 апреля 1930 года, вскоре после ареста детей.

Арест членов семьи Али-Хаджи Акушинского и других известных духовных лидеров селений Акуша, Хаджал-Махи, Усиша, Умитерк-Махи, Бут-ри, Параул, Муги вызвал резкий протест общественных деятелей всего Даргинского округа, в том числе и председателя окружного исполкома Османа Османов, где в числе арестованных находились его родственники.

Несмотря на арест членов семьи, родственников, Али-Хаджи Акушинский не ополчился на Советскую власть. Когда его спросили, почему же он не заявляет протест, он сказал, что "Советская власть совершает большую ошибку, арестовав моих детей и родственников и она одумается, и сама скоро приведет ко мне моих детей и извиняется". К сожалению, после его смерти даже проститься с отцом не допустили детей шейха.

На основании заключения следственного отдела КГБ ДАССР от 7 июня 1989 г., протеста Прокуратуры ДАССР от 27 июля 1989 г. отменены все постановления коллегии ОГПУ, вынесенные в отношении семьи Али-Хаджи Акушинского, в том числе 58 лицам и дело прекращено за отсутствием события преступления. Таким образом, по истечении 60 лет Али-Хаджи Акушинский и его семья полностью реабилитированы.

Теперь его имя присвоено одному из главных проспектов г. Махачкалы, открыт Исламский университет его имени и завершается строительство мечетей в Махачкале и в сел. Акуша. Издана книга "Али-Хаджи Акушинский шейх-уль-ислам Дагестана, патриот и миротворец".

В сел. Акуша восстановлен дом Али-Хаджи Акушинского, открыт в нем музей, привели в порядок могила шейха, проложена дорога к дому. Али-Хаджи Акушинский останется в памяти дагестанских народов как один из видных религиозных и общественно-политических деятелей, миротворцев. Он находился в гуще событий того времени, выступал как духовный вождь народов с прогрессивными и миротворческими идеями, был противником гражданской войны, присутствия иностранных войск в Дагестане. А. Акушинский останется в памяти дагестанского народа как мыслитель, дипломат, миротворец и общественный деятель. Его жизнь и деятельность - образец беззаветного служения своему народу

Агалар-хан и Али-хаджи Гуйминский

Известный в XIX веке в Кази-Кумухском округе ученый-арабист, совершивший хадж и владевший восточными языками муалим Али-хаджи никогда не ходил на ханские пиры, сколько бы его не приглашали и немедленно исчезал из села, когда Агалар-хан со свитой нукеров явился в их село. Жена Али-хаджи, Итта, была сестрой Шахмардана – сельского юзбаши и самого состоятельного человека в селе, у которого гостил хан будучи в этом ауле.

Шахмардан щедро угощал высоких гостей, приглашал на пир талантливых певцов и танцоров, чтобы угодить хану.

Али-хаджи хоть и не служил мюридом у имама Шамиля, был его сторонником, собирал продукты, сушеное мясо и курдюки в своем магале и доставлял их Шамилю. Агалар-хан, бывший тогда в оппозиции к имаму Шамилю, карал и наказывал каждого, кто помогал ему и до него дошли слухи о том, что Али-хаджи тоже помогает Шамилю. Когда хан бывал в гостях у Шахмардана, непременно спрашивал, почему здесь не присутствует Али-хаджи и посылал за ним нукеров, которые приносили ответ, что Али-хаджи в горах пасет своих овец. Зная, что Али-хаджи нарочно избегает встречи с ним, хан однажды в сердцах отчитал Шахмардана:

– Если ты в состоянии держать в кулаке не только свое село, но и весь Вицхинский магал, неужели не в состоянии справиться с одним односельчанином?!

– Он мой зять, а зятья мне не подвластны, – ответил Шахмардан.

После этого хан решил явиться в село Гуйми незамеченным и застать Али-хаджи у себя дома.

Однажды, ранним летним утром хан объявил нукерам, что он намерен посетить село Кунди, велел оседлать лошадей. И отправились они действительно по дороге, ведущей в Кунди, а в одном из ущельев повернули в сторону села Гуйми, чему удивились и сами нукеры.

– Мы должны войти в село незамеченными, значит надо будет подниматься с противоположной стороны, по тропинкам, – сказал хан.

Гуйминские пастухи, пасущие скот на высоких горах, заметили как хан в узких ущельях по труднодоступным тропинкам пробирается к их селу и немедленно послали гонца к Шахмардану, сообщить об этом. Шахмардан тут же велел домашним зарезать барана и готовить хинкал, а сам поспешил к Али-хаджи. Вернувшись домой, Шахмардан, как ни в чем не бывало, стал громко читать Коран, сев на самое видное место веранды. Поднявшись в село, хан с нукерами слезли с коней и без шума направились к дому Али-хаджи. Хан встал возле ворот и крикнул:

– Али-хаджи, на этот раз я твой гость, не всегда же мне гостить у Шахмардана!

Из окна выглянула красивая девочка лет 14–15-ти и тут же скрылась. Затем вышла жена Али-хаджи, Итта:

– Заходите, заходите, дорогие гости, но как жаль, что Али-хаджи нет дома, – сказала она с радушным выражением лица.

Хан кивком головы велел нукерам обыскать дом. Нукеры гурьбой влетели во двор, обошли весь дом, каждый уголок, но Али-хаджи не обнаружили. Это сильно разозлило хана и, ругаясь, он направился в сторону дома Шахмардана.

– Что за красавица выглянула в окно в доме у Али-хаджи? – спросил хан нукеров.

– Это дочь Али-хаджи, Зайнаб, – ответили ему.

– Почему я ее никогда не видел? – спросил он.

– Можно сегодня же и увидеть, говорят, она хорошо поет, – ответили нукеры.

При подходе к дому Шахмардана, почуяв запах варящегося свежего мяса, хан заулыбался.

– Что, Шахмардан, дочку ли выдаешь замуж, сына ли женишь, к какому пиру готовишься? – крикнул хан еще с улицы.

– Почтенный хан, мы едим и в будние дни, и гостям рады, что приехали составить нам компанию! – сказал Шахмардан, закрывая Коран, что только что читал.

– Тогда вынеси свой кувшин с бузой, у нас глотки пересохли от трудной дороги! – воскликнул хан.

Вынесли кувшин с бузой, и хан жадно стал пить бузу из горлышка, затем отдал нукерам.

– Где наша тавхана? – спросил хан, хотя прекрасно знал, где она.

Пока гости на коврах и подушках отдыхали, подоспел и хинкал. Наевшись и напившись, хан требовал веселья. Привели поющих женщин с бубнами и парней с балалайками. В разгар веселья хан вспомнил про дочь Али-хаджи.

– Что-то ты хитришь, Шахмардан, чужие хурджины раскрываешь, а свои прячешь подальше? – сказал хан с издевкой.

– У меня нет от тебя тайн, мой хан, все, чем я располагаю, перед тобой, – удивился Шахмардан.

– Не все передо мной, наслышан я о твоей племяннице Зайнаб, которая лучше соловья поет.

– Мой хан, да она же еще девчонка, я сам еще не слышал, как она поет, – отнекивался Шахмардан.

– Ну тогда вместе послушаем, привези ее сюда, – стал настаивать хан.

Все в округе знали о любви Агалар-хана к красивым девушкам, и о его забавах, и потому девушки избегали встречи с ним.

Шахмардану пришлось послать за племянницей. Зайнаб пришла одетая в старье и с запачканным сажей лицом. Дали ей бубен и она неохотно что-то спела.

– Теперь пусть эта девушка передаст мне свой бубен! – потребовал хан и, взяв бубен в руки запел:

Без ухода не вырастить

Черные бобы цудахарцам,

Не умывшись не показать

И красные щечки Зайнаб…

Спел хан и послал Зайнаб умываться. Тут к Шахмардану подошли сельские парни с кинжалами за поясами и что-то сказали ему на ухо. Шахмардан бросил суровый взгляд на хана и встал в окружении парней.

– Чего же ты испугался, Шахмардан? Ты юзбаши села, кунак хана, Итта – сестра твоя и Зайнаб дочь ее. Нельзя было твоей племяннице спеть для хана одну песню? – возмутился хан.

Жена Шахмардана, почуяв опасность, быстро отправила племянницу домой, чтобы они с матерью ушли куда-нибудь, пока хан не уедет из села. Итта, хорошо знавшая повадки хана, быстро набила хурджины продуктами, навьючила осла и вместе с дочкой направилась в село Танты, что было расположено в пяти километрах от них. Село Танты входило в вилайят имама Шамиля, и Агалар-хан никогда не наведывался туда. Вспомнив о сыне, пасущем телят на пастбище, Итта послала к нему соседских ребят сказать ему, что они ушли в Танты, и где в это время находился Али-хаджи она не знала. А у Шахмардана пир был в разгаре, пели и плясали. Хан вспомнил о Зайнаб, которую он послал умыться и стал искать ее глазами, когда же ее не нашел, шепнул нукеру, чтобы разыскал.

– Ее нет здесь, – доложил хану нукер.

– Тогда иди за ней домой и приведи ее! – приказал хан.

Через некоторое время явился нукер с докладом, что в доме Али-хаджи нет ни души.

– Раз нет ни души и наши руки развязаны! – сказал хан и вскочил.

Вместе с ним вскочили и все нукеры и гурьбой направились к дому Али-хаджи.

В это время Итта с дочкой дошла до окраины села Танты и вошла в чей-то сарай на окраине. Агалар-хан в доме Али-хаджи с остервенением стал ломать и крушить все кругом.

– Устройте погром и сожгите все! – приказал он своим нукерам.

Те стали вытаскивать из комнат мебель, ковры, посуду и кидать во двор. Затем подожгли.

– Пусть теперь Али-хаджи полюбуется на свое пепелище! – расхохотался хан. Тут какой-то мальчишка, не понимающий смысл происходящего, крикнул:

– Я видел как их сын Курбан бежал по дороге в Танты, надо бы ему сообщить!

Хан велел одному из нукеров поскакать в сторону села Танты, может он и успеет догнать беглецов.

Итта и Зайнаб, глядевшие из сарая в сторону Гуйми, не появится ли там ханская погоня, заметили мальчика, бежавшего в их сторону. Через некоторое время они узнали в нем Курбана.

– Вот глупыш, кто же тебя просил бежать к нам средь белого дня, ведь могут поймать?! – запричитала Итта. Мальчик бежал не останавливаясь, время от времени поворачивая голову назад. Когда осталось с километр дороги, за мальчиком появился ханский нукер. Итта стала молиться, чтобы хоть чем-то помочь сыну. А Курбан же изрядно уставший, понял, что всадник скоро его настигнет и остановился.

– Что же ты, дурак, остановился? – крикнул сзади ханский нукер. – беги! Если бы я хотел поймать тебя, давно бы догнал, беги!

И Курбан побежал. Когда до села осталось метров двести Итта, не выдержав, побежала навстречу сыну, схватила его руку и потащила с собой. Всадник не осмелился подойти поближе к селу и повернул обратно. Узнав в нем ханского нукера тантынцы могли в него выстрелить. В ту же ночь в Танты пришел и Али-хаджи. Он уже знал о поджоге своего дома. Оставив в Танты семью, Али-хаджи поехал к имаму Шамилю доложить о случившемся. Шамиль назначил его имамом мечети в Танты и муалимом в медресе, выделил дом для житья, дал землю и корову.

Через год пришли сваты из Гуйми и Али-хаджи выдал Зайнаб замуж за своего родственника. Однажды в Танты прискакал мюрид от имама Шамиля с письмом к Али-хаджи, где имам просил набрать в этом селе отряд мюридов ему в помощь. Али-хаджи сумел собрать небольшой отряд и сам пошел с ним к имаму. Не прошло и месяца, как из Цудахара пришло Итте сообщение, что ее муж лежит у кунаков с тяжелым ранением. Собрав полные хурджины продуктов, Итта отправилась в Цудахар. Нашла мужа в тяжелом состоянии, стала ухаживать за ним. Но Али-хаджи стал настаивать, чтобы его любым способом доставили в родное село Гуйми. Сколько ни отговаривали, не смогли его переубедить. Тогда кунак приготовил арбу с сеном, положил сверху матрац и на него больного, чтобы помочь им в дороге послал с ними своего взрослого сына Рамазана. Был жаркий летний день, больной все время просил пить. Когда дошли до горки вблизи селения Шушия, Итта сказала, что дальше арба не пройдет, нет дороги. Больной попросил спустить его с повозки и положить на щебень в тени. Итта и Рамазан спустили его на матрац и уложили в тени.

– Теперь дай мне еще воды, а сама сходи в Шушия, скажи моим друзьям Осману и Валигаджи, чтобы принесли нам поесть чего-нибудь, – сказал Али-хаджи.

Итта сделала так, как велел муж и пошла в село. Когда вошла в дом Османа, почувствовала запах свежеиспеченного хлеба и обрадовалась. Узнав, что Али-хаджи в тяжелом состоянии, Осман послал сына за Валигаджи, а сам пошел за носилками, чтобы поднять его в село. Итта попросила у хозяйки кусок свежего хлеба и овечьего сыра. Та сказала, что скоро будет и еда готова, но быстренько завернула хлеб и сыр для больного в платок.

Когда же Итта с его друзьями вернулись к Али-хаджи, увидели как Рамазан, сидя возле больного на коленях читает Ясин. Али-хаджи умирал. Итта поняла, почему муж послал ее в Шушия за друзьями. Осман и Валигаджи нагнулись над умирающим, он открыл глаза и попробовал улыбнуться друзьям, но не получилось. Али-хаджи скончался. Узнав, что внизу лежит больной Али-хаджи, мужчины села друг за другом стали спускаться к дороге. Но им не удалось увидеть его живым. Сделав подобающий в таких случаях у мусульман обряд, они понесли его в Гуйми.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Кумыки. История, культура, традиции автора Атабаев Магомед Султанмурадович

Арсланали-хаджи («Лом-хаджи») Арсланали-хаджи родился в селении Нижнее Казанище, а его предки были из Тарки. По словам старожилов Нижнего Казанища, он обладал огромной физической силой, которой наделил его Всевышний.Прозвище «Лом-хаджи» он получил, по одним сведениям,