Житие, написанное Епифанием Премудрым

Сергий Радонежский. Имя это сохранилось в народной памяти благодаря житию, созданному в 1417 - 1418 годах. Написал его монах Епифаний Премудрый (ум. 1420), выдающийся деятель русской культуры. Он постигал богосливие в Ростове, в Григорьевском затворе, в обществе Стефания Пермского, затем много путешествовал, совершил паломничество в Святую землю. В конце жизни поселился в Троице-Сергиевом монастыре, был свидетелем деяний и последних дней жизни его основателя и настоятеля Сергия Радонежского.

Житие посвящено личности выдающейся: Сергий Радонежский не просто священнослужитель, причисленный к лику святых, а человек, жизнь и дела которого оказали определяющее влияние на всю последующую жизнь народа русского, а его житийное изображение - на русскую литературу и культуру в целом.

Автор жития стремится писать «невидимо на разумных скрыжалех, сердечных», а не на «чювственых хартиах». Стиль плетения словес, которым в совершенстве владел Епифаний Премудрый, делал русский литературный язык ярким, выразительным.

Епифаний Премудрый хотел донести до читателя главное: образ человека, который не мыслит своей жизни без постоянного, каждодневного труда, человека высочайшей нравственной, внутренней, духовной силы. Сергий Радонежский всегда спешил на помощь другим, не гнушался никакой, даже самой грязной и неблагодарной работой, «без лени всегда в подвигах добрых пребывал и никогда не ленился». Подвижником добрых дел и предстаёт Сергий Радонежский в сочинении Епифания - замечательном произведении древнерусской литературы.

XIV век - пунктиром

Вскоре после монголо-татарского нашествия был проведена первая перепись населения. По спискам ордынцы определяли выход дани и количество человек, которые уводились в ордынские вспомогательные войска. Под перепись не попадали только священнослужители. Именно с этого времени начинается значительный рост числа монастырей в русских землях.

До второй половины XIV века монастыри не были общежитийными. Каждый монах имел своё хозяйство, питался отдельно, жил в отдельной келье, с остальной братией встречался только для молитвы.

Княжеские междоусобицы, начало возвышения Москвы, постоянный сбор дани для выплаты в Орду - вот основные черты исторического времени, в которое было суждено начинать свой путь мальчику Варфоломею, будущему святому Сергию Радонежскому. Епифаний Премудрый упоминает события, случившиеся при жизни святого. Среди них Ахмылова рать (1322 год), приведённая на Русь Иваном Калитой, когда был разорён город Ярославль и окрестные земли. Именно во время княжения Ивана Даниловича Калиты (1325 - 1340) после подавления тверского восстания 1327 года Москва подчинила себе и Ростовское княжество. Вотчины местных владельцев были конфискованы в пользу служащих Москве бояр. «Обнищал и оскудел» отец Сергия Кирилл, славный боярин ростовский, от преследований переселившийся в тихий Радонеж. Монгольское владычество оставляло свои следы на жизни всей русской земли.

Варфоломей становится Сергием Радонежским

В соответствии с житийным каноном Епифаний начинает свой рассказ с описания детства отрока Варфоломея. Ещё в утробе матери он был отмечен причастностью к божественным таинствам. Чудесным образом он постиг грамоту, получив из рук таинственного старца маленькую просфору. Став взрослым, Сергий - сын знатных родителей - отказывается от мирской, суетной чести и ищет смирения и покорности воле Божией. Вместе с братом Стефаном они основывают Троицкий монастырь. Но брат не выдерживает тягот пустынножития и уходит в Москву.

Для Сергия начинаются дни, месяцы и годы полного одиночества, годы борьбы с тёмными силами, которые православным человеком осознаются как силы дьявола. Ни один из вступивших на путь духовного совершенствования не может избежать этой борьбы. Лишь при неуклонном стремлении к Свету, при строжайшей дисциплине духа с годами устанавливается внутреннее равновесие, каждый подвижник находит меру своего постоянного горения. Это труднейшее время, которое требует от Сергия напряжения всех духовных и физических сил. Епифаний передаёт, что Преподобный сам рассказывал своим ученикам о посетивших его видениях: бесовских полчищах и явлениях сатаны. Являлись ему и посланники светлых сил. Сохранилось предание о том, как однажды книга, открытая на житии Богородицы, просияла Светом Небесным, так что Сергий мог читать её и без лампады.

Сергий духом постиг, что всё живое сотворено Господом. У него исчез даже страх перед дикими зверями. Огромный медведь приходил к дому Сергия, но святой не пугался его, а делился с ним своим хлебом.

«Общежительный» устав

Слухи о подвижническом житии молодого инока скоро разнеслись по окрестности, и стали навещать его люди, прося совета, приходили ученики. Сергий никому не отказывал, но предупреждал о трудностях жизни в пустыне. Когда Сергий становится игуменом Троицкого монастыря, он в 1354 году меняет правила жизни в монастыре: вводит в нём «общежительный» устав.

Отныне земля и имущество монахов стали общими. В этом был очень глубокий смысл. В монастырь приходили люди разных социальных групп, с разным имущественным положением. Отдавая своё имущество в общее пользование, новый член общины становился в то же время хозяином собственности всего монастыря. Имущественное неравенство теперь не разделяло монахов, они легче ощущали себя «братией». Общая работа и общее хозяйство дали возможность сооружать крупные постройки, основывать новые монастыри, осваивать новые земли за Волгой, где ещё много оставалось в те времена некрещёных жителей. Община могла брать на себя заботу о больных и немощных, кормить странников, в годы голода жертвовать из монастырской казны на хлеб для крестьян.

Став основоположником нового иноческого пути, Сергий не изменяет основному типу русского монашества, сложившегося в Киеве XI века. Но в его облике проступают более утончённые и одухотворённые черты. Основа его духовного склада - кротость, ясность и простота. Он непрестанно трудится, но мы нигде не видим поощрения суровой аскезы, указания на ношение вериг или истязание плоти.

Владимир Мономах писал: «…малым делом можно получить милость Божию». Сергий Радонежский не пренебрегает никаким малым делом: он работает в огороде, рубит избы, носит воду. Непрестанный физический труд побуждает к труду духовному. Введённая Сергием суровая дисциплина требовала от учеников постоянной бдительности над мыслями, словами и поступками своими, создавала из обители воспитательную школу, в которой росли мужественные, бесстрашные люди. Они готовы были отказаться от всего личного и работать на общее благо. Величайший смысл жизни Сергия Радонежского в том, что он создал новый тип личности, укоренившийся в народном сознании как идеал человека.

Чудеса и обыденность

Спустя десять лет крестьяне окружили монастырь своими посёлками. Преподобный входил во все нужды, во все будни своих учеников и приходящих к нему. Он заботился о монастырских огородах и обсуждал содержание новых икон. Заботился о списывании книг и знал, что квас не должен слишком бродить. В каждом деле он видел движение жизни и проявление Бога, устремляя свой дух к постижению Его воли.

Епифаний описывает чудеса, которые совершает Сергий: чудо с источником, когда из креста, который начертил на земле преподобный, пробился родник; чудо воскрешения умершего ребёнка. Счастливый отец упал к ногам Сергия со слезами благодарности, но святой стал убеждать его, что никакого чуда не было: «Прельщаешься и не знаешь сам, за что благодаришь. Когда ты нёс больного, он изнемог от сильной стужи, тебе же показалось, что он умер, ныне же согрелся у меня в келии и припадок прошёл. Но иди с миром домой и не разглашай никому о случившемся, чтобы тебе вовсе не лишиться сына».

Сергий просит свидетелей не рассказывать о чудесах, которые были явлены ему: видение чудного Небесного Света и явление Богородицы.

Как чудо воспринимает братия общение на расстоянии своего игумена и Стефания Пермского, людей высокого духовного уровня. Как чудо воспринимают окружающие удивительную скромность Сергия, его желание жить в бедности, которая соединяется с духовной чистотой.

Но жизнь в монастыре не всегда была гладкой. Возникли споры, кто создал новую обитель. Сергий не желает оспаривать у родного брата Стефана право называться основателем обители и тайно уходит в пустынное место, предоставляя брату и всем, кто недоволен суровыми правилами общежития, остаться наедине со своей совестью. Долго странствовали ученики Сергия по пустынным местам, пока не нашли святого в уединённом месте на реке Киржач. Лишь митрополит Алексий сумел уговорить Преподобного вернуться в Троицкий монастырь. Сам митрополит часто приезжал в святую обитель отдохнуть и посоветоваться с мудрым старцем. Порой он возлагает на Сергия труднейшие политические поручения - словом и делом усмирить распри удельных князей и привести их к признанию верховной власти князя Московского.

Не случайно Алексий, чувствуя близкую смерть, хочет назначить Сергия своим преемником, но святой отказывается от этой чести. Алексий не стал настаивать, убоявшись, что Сергий вновь удалиться в пустыню.

Благословление на битву

Алексий умирает в 1378 году, за два года до великой битвы на Куликовом поле. В стране, на некоторое время лишённой митрополита, Сергий остаётся самым авторитетным церковным деятелем. Согласно житию, он благословляет Дмитрия Донского на битву с Мамаем.

С точки зрения человека нашего времени совершенно естественно воспринимается благословение православных на битву с Мамаем, данное Сергием Радонежским князю Дмитрию Ивановичу. Историки спорят, когда именно состоялась встреча великого князя и преподобного Сергия: непосредственно перед битвой или за два года до неё, перед сражением на реке Воже. Однако не конкретное место действия и не даже не время благословения придавали значимость этому событию с точки зрения современников.

В XIV веке ордынский властитель носил сакральный титул царя, чья власть освящена Богом, а князь, даже великий , обязан был подчиняться царю . Темник (командующий «тьмой», то есть десятью тысячами воинов) Мамай, захвативший власть в левобережной Орде, не был потомком Чингисхана, но в народном сознании того времени он был «царь Мамай». По обычаям Средневековья князь был ниже царя и не имел даже права на открытую битву с царём, чья власть освящена свыше. Это означало бы противодействие Богу.

Благословение, данное Сергием Радонежским князю Московскому Дмитрию Ивановичу, означало дерзкое нарушение средневековых обычаев и возведение великого князя в царское достоинство. Только авторитет святого мог подвигнуть великого князя на такой серьёзный шаг, как открытое противодействие царю. Этому способствовало осознание предстоящей битвы как сражения христиан с «погаными» в защиту православия.

Во время битвы Сергий являет своим ученикам новое чудо: находясь в церкви на молитве, духом своим он там, где решается судьба русской земли. Перед его духовным взором проходят все события битвы на Куликовом поле. Стоя в церкви, он сообщает изумлённой братии о ходе битвы, время от времени называя имена павших воинов и тут же читая заупокойные молитвы о них. Наконец, он возвестил о поражении врагов и вознёс молитвенное благодарение Богу.

Только великий эпос Индии «Махабхарата» даёт нам описание подобной сцены: во время грандиозной битвы на поле Курукшетры один из дваждырождённых, находясь в столице, в священном зале дворца, описывает собравшимся ход сражения. Так перекликаются эпос Индии и рассказ о русском святом.

Победа в Куликовской битве, освящённая именем Сергия Радонежского, укрепила веру русских в помощь Божию и повысила значение Москвы как центра русских земель.

Отслужили благодарственный молебен, но между княжествами вновь вспыхивает старая вражда. В 1385 году Сергий едет в Рязань, чтобы утвердить прочный мир между князем московским и грозным и неукротимым князем Олегом Рязанским. Через четыре года, 1389 году Сергий присутствует при кончине великого князя Дмитрия Ивановича, потомками названного Донским. Сергий скрепляет своей подписью его духовную грамоту, в которой впервые за время ордынского господства Великий князь завещает свой престол детям, не спрашивая на то позволения Орды.

В 1392 году, на 78-м году от рождения, Преподобный Сергий скончался. По свидетельству братии, в момент преставления лик Преподобного озарился светом, и необыкновенное благоухание наполнило келью.

Но и после смерти Сергия благодать пребывала на Троицком монастыре, те же, кто с верою приходил к мощам его, исцелялись.

Подвиг как подвижничество

Епифаний Премудрый в житии создал цельный образ уникальной личности. Для русского человека имя Сергия Радонежского на многие века стало мерилом праведной жизни, как имена Андрея Рублёва, Феофана Грека, Стефана Пермского, Максима Грека.

Значение слова «подвиг» не переводится адекватно ни на один из европейских языков. Подвиг - это не простой героизм. Не движение в пространстве, но духовное стремление, подвижничество становится нравственным наполнением слова «подвиг». Сергий становится в сознании народа посредником между миром земли и силами божественными. В течение многих столетий народ воспринимает его как заступника перед Господом за Русскую землю.

Ученики и «собеседники» Сергия основали до 40 монастырей нового «общежительного» типа, ученики его учеников - ещё около 60-ти обителей.

Принятие «общежительного» устава имело и другие последствия. С этого момента монастыри сами начали приобретать земли. Бояре часто жертвовали монастырям целые вотчины, чтобы после их смерти «божьи люди» - монахи - молились за упокой души. Считалось, что молитвы «божьих людей» лучше доходят до Господа. В результате многие монастыри стали крупными собственниками и землевладельцами. Впоследствии это привело к возникновению концептуального спора русского средневековья: спора иосифлян с «нестяжателями». Однако во времена Сергия Радонежского такой ход развития событий было трудно предвидеть.

В советскую эпоху имя Сергия Радонежского ушло в тень, хотя люди, искренне верившие в идеалы коммунизма, бессознательно продолжали стремиться к образу, созданному святым Сергием.

В наши же дни важно не поклоняться слепо тому или иному имени, но знать, что содеял этот человек, почему столетия горел и продолжает гореть пламя народной любви и благодарности к нему. Недаром В. О. Ключевской писал: «Сергий своею жизнью, самой возможностью такой жизни дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нём не всё ещё доброе погасло и замерло… он открыл им глаза на самих себя».

СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ, СВ. (в миру Варфоломей) (1322–1392), преподобный, преобразователь монашества в центральной и северной Руси, наиболее почитаемый из святых русского Cредневековья.

Родился близ Ростова Великого, в боярской семье. Обеднев, его родители Кирилл и Мария переселились со своими тремя сыновьями, Стефаном, Варфоломеем и Петром, в Радонеж. Когда родители скончались, приняв перед смертью монашеский постриг, Варфоломей отправился в Хотьково-Покровский монастырь, где уже иночествовал его старший брат Стефан. Уговорив Стефана, пошел искать с ним место для более уединенного, пустынного жития. В глухом лесу, на холме Маковец (где стоит ныне Троице-Сергиева лавра) они построили деревянную келью и церковь, освященную во имя св. Троицы. Стефан вскоре уехал в московский Богоявленский монастырь, Варфоломей же принял (не ранее 1341) постриг. Больше года он пребывал в лесу один, но мало-помалу к нему стали приходить другие монахи, возводя свои кельи. Со временем они убедили его принять над ними игуменство, и он был рукоположен в священники. Запретив принимать подаяние, Сергий поставил правилом, чтобы все иноки жили от своего труда, сам подавая им в этом пример.

Добрая молва о Сергиевой обители привлекала к нему все больше богомольцев и новых послушников, рос поток пожертвований. Рядом возник посад, за ним села. В княжение Дмитрия Донского весть о Сергии дошла до Константинополя, и патриарх Филофей прислал ему грамоту на введение киновии (общежительного устройства). С тех пор киновия, сплачивающая монахов в тесную, разнообразную по обязанностям общину, была принята во многих русских монастырях.

Своим основанием Сергию обязаны и еще целый ряд монастырей (Андроников и Симонов в Москве, Борисоглебский недалеко от Ростова, Старо-Голутвинский близ Коломны и др.); во все эти обители он поставил настоятелями своих учеников. Более 40 монастырей было основано его учениками: Саввой (Саввино-Сторожевский близ Звенигорода), Ферапонтом (Ферапонтов), Кириллом (Кирилло-Белозерский) и др., а также его духовными собеседниками, такими, как Стефан Пермский. Авторитет Сергия был огромен даже по географическим масштабам. Тем не менее, когда митрополит Московский Алексий просил его стать его преемником, преподобный эту почесть отклонил.

Аскет и мистик (мотивы видений и чудес в его житии превосходят своей эмоциональной силой всю предшествующую русскую агиографию), он, тем не менее, выступал и как мудрый политик, стремящийся к умирению раздоров и сплочению русских земель. В 1366 Сергий разрешил княжеский родовой спор за Нижний Новгород, в 1387 выехал послом к Олегу Рязанскому, добившись его примирения с Москвой. Особой славой овеяны его дела и молитвы перед Куликовской битвой (1380). Собираясь идти на Мамая, Дмитрий Донской приехал за благословением к Сергию. Предрекая князю победу, тот также, согласно легенде, послал с ним на брань двух иноков своей обители, Пересвета и Ослябю, погибших в бою.

Скончался преподобный 25 сентября 1392. Мощи его были обретены нетленными в 1422, и в 1452 Сергий был причислен к лику святых. Церковь отмечает память его в день кончины 25 сентября (8 октября), а также 5 (18) июля, в день обретения мощей.

Наиболее известным источником сведений о нем, равно как и замечательным памятником древнерусской словесности является житие Сергия, написанное в 1417–1418 его учеником Епифанием Премудрым, а в середине 15 в. значительно переработанное и дополненное Пахомием Логофетом.

Фигура самого Сергия - великого деятеля национального возрождения - и по сей день едва различима в тумане минувшего. Мы угадываем отдельные черты, но не можем охватить взглядом целого. (Н.С. Борисов)

Если прочитать каноническую биографию Сергия Радонежского в нынешней религиозной редакции, то краткий пересказ получится следующий: ходил-бродил по лесам Древней Руси благообразный старичок, разговаривал с птичками, приручал медведей, молился за болящих, увещевал страждущих и ссорящихся и вдруг ррр-р-раз – и объединил русские земли, сделав их великими… Нынешняя канонизированная биография Сергия Радонежского – это набор мистических сюжетов, которые неожиданно материализуются в государство, до сих пор являющееся самым большим по освоенной площади.

Не будем устраивать эксперимент, предлагая апологетам канонической версии походить по лесам, помолиться и посмотреть, кого и во что получится при этом объединить… или хотя бы – до кого удастся донести информацию, что где-то кто-то ходит и объединяет. Просто поверим самим церковным служителям, которые честно признаются:
«По своим достоинствам внутренним житие Сергия Радонежского – это слиток золота, но, как предназначенное для церковного чтения, оно по необходимости отличается краткостию и опускает многие подробности, драгоценные для благоговейных почитателей памяти великого угодника Божия.»

Вот мы сегодня и остановимся на тех подробностях, на которых религиозная литература обычно не акцентирует внимание, а мы – миряне, просто обязаны это делать, ибо биография Сергия Радонежского, этого действительно Великого человека, по своей закрученности и обилию драматических поворотов, даст 100 очков вперёд любому голливудскому сюжету.

Слом судьбы будущего Преподобного произошел в отрочестве, когда его семья родовитых ростовских бояр, потеряв из-за княжеских междоусобиц всё своё состояние и положение в обществе, в одночасье превратившись в беженцев, вынуждена была искать себе приют и начинать всё с нуля в захолустном тогда Радонеже, который буквально был медвежьим углом средневековой Руси.

Будущему лидеру национального возрождения ещё в детстве было наглядно и предметно продемонстрировано, что, при отсутствии единого наднационального свода правил, которых будут обязаны придерживаться все и любые правители, в условиях феодальной раздробленности и при доминанте права сильного - ни знатное происхождение, ни достаток, ни принадлежность к “высшим эшелонам власти” ничего не гарантируют и ни от чего не спасают.

Прививка от расхожего и ныне представления “чем выше по служебной лестнице, тем меньше проблем”, получилась настолько впечатляющей, что Сергий Радонежский потом всю свою жизнь будет избегать формальных постов и “малиновых штанов”, справедливо полагая, что и то и другое, кроме “ку” подмантдатных “пацаков”, сопровождается целым букетом неподъёмных обязательства, порождает прежде всего зависть и привлекает рейдеров и жуликов.

И Сергий, и оба его брата (старший – Стефан и младший – Иван) так и не откликнулись на призыв своего отца – боярина Кирилла – идти на княжескую службу. Пример папы, карьера которого закончилась так бесславно, оказался явно не заразительным. Хотя в это же время Кирилловичи под давлением нужды, несмотря на своё родовитое происхождение, вынуждены были сами заниматься крестьянским трудом, встраиваться в крестьянский быт, что потом более чем пригодилось Сергию при организации монастырской работы.

Традиционное - общинное построение крестьянского сословия на Руси, с его многовековым опытом концентрации и управления скудными ресурсами, социально одобряемые им самоограничение и аскетизм, а также опыт общинного крестьянского самоуправления, оказались бесценным набором готовых бизнес-процессов, которые, как перчатка на руку, идеально надевались на христианские каноны, формируя симбиоз, позволивший потом летописцам утверждать что именно Сергий Радонежский:

«… Cоздал Православие, адаптировав католицизм к менталитету русичей (в том числе, привязав календарь русичей к новому церковному, поэтому и сейчас многие христианские праздники сохранили древние названия). Внешние формы - новые религиозные обряды и традиции жители соблюдали, но древнее внутреннее понимание Бога русичи сохраняли прежним.”

Сомневаюсь, что это было целью молодого человека, решившего в 21 год покончить с мирским существованием. Настойчивое желание Кирилловичей посвятить себя церкви могло иметь совсем не религиозный, земной мотив, а именно - желание выжить. Раздираемая княжескими междусобойчиками, находящаяся фактически в состоянии перманентной гражданской войны, экономика Руси времён Сергия Радонежского была отягощена, к тому же, немалыми (для того времени) налогами и сборами.

Основным прямым налогом в то время был «ясак» - десятая часть, выплачиваемая как натурой с ежегодного урожая и различными товарами, так и серебром. Кроме того, появились специальные налоги: «туска» (собиравшаяся в дар приехавшим правителям или посланникам), «ям» (собирался на содержание конно-почтовых станций), специальный военный налог «кулуш» (взимался в годы, когда в Золотую Орду не забирали рекрутов для службы). Налог «тамга» ежегодно уплачивался купцами и торговцами либо с оборота (от 3% до 5%), либо от размера капитала (примерно 0,4%).
Кроме этого всё население должно было уплачивать так называемый «ордынский выход», Его уплата возлагалась на князя и производилась от имени всего населения удельного княжества. При Дмитрии Донском величина «ордынского выхода» составляла 1000 рублей

И во всём этом апофеозе экспроприации существовал всего один офшорный островок – церковь, которая вообще не платила никаких налогов, что было неоднократно подтверждено ханскими ярлыками, выданными митрополитам….

Вас не удивляет наличие таких ярлыков? Меня лично (когда я узнал про них первый раз) удивило очень. Мы из школьного курса истории, знаем, что монголо-татары круглосуточно занимались тем, что испепеляли в буквальном и переносном смысле христианскую веру, причем гонения на церковь аккуратно воспроизводятся в многочисленных художественных произведениях и учебных курсах:.

А тут вдруг такой исторический афронт, где имеются специальные церковные ярлыки и привилегии, и нет ни одного священника, умученного в Орде, когда князей там резали регулярно и много.

– _ярлык _Менгу-_Тимура _митрополи¬ту Кириллу (1267г.)

– _ярлык _Туда-_Менгу _митрополиту Максиму (1283г.)

– _ярлык _Токты _митрополиту Петру (1308г.)

– _ярлык _Узбека _митрополиту Петру (1313г.)

– _ярлык _Узбека _митрополиту Фе¬огносту (1333г.)

– _ярлык _Джанибека _митрополиту Феогносту (1342г.)

– _ярлык _Бердибека _митрополиту Алексию (1357г.)

– _ярлык _Абдаллаха _митрополиту Алексию (1363г.)

– _ярлык _Мухаммада-_Булака _митро¬политу Михаилу (1379г.)

Всего _девять _ярлыков, содержащих тот или иной перечень льгот и привиле¬гий православного духовенства.

Последний ярлык наиболее любопытный, ибо выдан он стараниями того самого Мамая, с которым год спустя будет биться на Куликовом поле Дмитрий Донской, и в котором полностью подтверждены все церковные привилегии. И это не единственные документальные подтверждения отношений, плохо вписывающихся в стереотипы наших представлений о «поганых захватчиках» и якобы чуждой им религии.

Одним из памятников таких отношений является знаменитый Чудов монастырь в московском Кремле, который был построен на земле, подаренной Митрополиту Алексию ханшей Тайдулой, молитвами которого она излечилась от слепоты… Еще одна явная историческая нестыковка - православный митрополит Алексий, соратник и покровитель Сергия Радонежского, денно и нощно молящийся о выздоровлении ханши Тайдулы, это – в рамках существующей исторической парадигмы – примерно то же самое что Патриарх Всея Руси Сергий, молящийся в 1941-1944 за здоровье Евы Браун...

Отвлекаясь на секунду от личности Сергия Радонежского, не удержусь от назревшей реплики: всё- таки каноническая версия монголо-татарского ига системно хромает. Что-то надо менять в исторической «консерватории», ибо дикие «поганые» кочевники по своим делам никак не соответствуют тем стереотипам, которые навязывают нам канонические школьные учебники. Захватчики так себя не ведут. Кочевники не ведут так себя и подавно… Иноверцы так не поступают… Так что придётся историкам попотеть и придумать что-то более убедительное, чем существующая школьная версия…

Мы же, не желая отбирать хлеб у художников исторического слова, возвращаемся в предмет нашего исследования в год, когда Сергий Радонежский был ещё Варфоломеем и только задумывался над реализацией своих исторических планов. Все мы в 20 лет собираемся изменить мир. Но не у всех получается. У Сергия Радонежского получилось, поэтому его опыт наиболее ценен и востребован именно сейчас, когда между нашими событиями и ситуацией на Руси 14го века столько явных и даже пугающих аналогий, и жить, как раньше, уже нельзя, а по-другому никто не пробовал…

Итак, церковь в то время была этакой наднациональной офшорной зоной, более-менее защищенной от мирских перипетий, а монастырь был идеальным местом для реализации как хозяйственных проектов, так и планов нравственного развития, необходимых построения нового, более справедливого общества. Вопрос только – какой это должен быть монастырь? Первое церковное прибежище Кирилловичей – Хотьковский монастырь - для реализации планов инновационного мироустройства молодых, энергичных и деятельных братьев не подходил абсолютно.

Покровский монастырь в Хотькове был организован в форме “ОСОБНОГО ЖИТИЯ”, которое было очень распространено в Древней Руси как простейший вид иночества и принимало различные формы.

Ключевский пишет:

Иногда люди, отрекавшиеся или помышлявшие отречься от мира, строили себе кельи у приходского храма, заводили даже игумена как духовного руководителя, но жили отдельными хозяйствами и без определенного устава. Такой монастырь-«особняк» составлял не братство, а товарищество, объединявшийся соседством, общим храмом, иногда общим духовником»
Братия, которую строители набирали в такие мирские монастыри для церковной службы, имела значение наемных богомольцев и получала «служеное» жалованье из монастырской казны, а для вкладчиков монастырь служил богадельней, в которой они своими вкладами покупали право на пожизненное «прекормление и покой».

Кроме отсутствия хоть какого-то уставного порядка, без которого невозможен ни один мобилизационный хозяйственный проект, обитателей монастыря разделяла непреодолимая имущественная пропасть. В одном и том же монастыре одни его обитатели откровенно нищенствовали, перебиваясь попрошайничеством в соседних городах и селах, другие же могли себе позволить абсолютно праздное существование:

Томас Мурнер (нем. Thomas Murner; 24 декабря 1475(14751224), Оберне - 1536) - немецкий сатирик, монах-францисканец, доктор теологии и права:

"Заметьте: если благородный не может выдать дочери замуж и не может ей дать приданого, то он отправляет ее в монастырь, не с тем, чтобы она посвятила себя Богу, а чтобы она жила безбедно, как привыкла знать".

Естественно, что ни о какой целенаправленной совместной созидательной деятельности в таких условиях не могло идти и речи. Для хозяйственного и духовного развития нужен был другой проект, близкий по быту и духу к окрестному населению – на 99,9% крестьянскому, социально-полезный и политически-востребованный, не чурающийся мирских проблем, а наоборот – активно предлагающий их решение за счет концентрации всех доступных ресурсов. В нем принципы равенства и братства имели бы зримое воплощение. Именно такой проект начали осуществлять братья Кирилловичи, основав монастырь в Маковецкой пустыни, который потом станет Троице-Сергиевой Лаврой.

Национальный проект «Монастырская колонизация»

«При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной” В. О. Ключевский.

Проект, который олицетворяет Сергий Радонежский, организованный им и его соратниками, носящий меткое название «русская монастырская колонизация», вобрал в себя всё то, чем мои современники привыкли восхищаться, как исключительно заграничным опытом. А зря, потому что при ближайшем рассмотрении событий средневековой Руси, очищенных от мистики, нервно курят в сторонке и распиаренные иезуиты с тамплиерами, а также не менее распиаренные Шаолинь и прочие заграничные монашеские проекты, имеющие гораздо более скромную историю, но зато более продвинутых имиджмейкеров.

Описание монастырского старт-апа Сергия Радонежского, его становление и «раскрутка» достойны того, чтобы быть предметом исследований по маркетингу и бизнес-администрированию, изучаться в ВУЗах по специальности «Экономика» и «Управление», и вообще быть предметом отечественной гордости, наряду с предвоенным промышленным строительством и послевоенным рывком к звёздам.

Стартовала будущая Троице-Сергиева лавра, как безналоговое аграрное предприятие, объединявшее своих участников на традиционной христианской религиозной базе, но на абсолютно новых организационных принципах, которые включали в себя:

Читаешь эти незамысловатые правила организации «общего жития» Сергия Радонежского, а также то, как он лично неукоснительно им следовал, и начинаешь понимать, что имеется серьёзная альтернатива у призыва Маяковского - «юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь - делай ее с товарища Дзержинского»...

Старт-апы всегда страдают одной и той же болезнью. Какой бы гениальной не была реализуемая идея, пока о ней ничего неизвестно окружающим, её как будто и не существует. Сидя в лесу, известности не снискаешь. Очень скоро братья поняли, что их обитель, основанная хоть и на вполне прогрессивных принципах, и с серьёзными экономическими льготами, гарантированно загнётся без правильно поставленного маркетинга, ответственность за который взял на себя старший брат Кирилловичей – Стефан.

В то время, как Сергий Радонежский (тогда еще Варфоломей) строил своими руками Маковецкую обитель, поддерживая только зародившуюся жизнь будущей Троице-Сергиевой Лавры и только формировал свой знаменитый «устав общего жития», Стефан отправился в Москву, где сделал стремительную карьеру от инока до игумена (от разнорабочего до директора), великокняжеского духовника, став правой рукой митрополита Алексия – будущего соавтора, заступника и покровителя всех начинаний Сергия Радонежского.

Эта троица – Сергий-Стефан-Алексий и будут той командой, благодаря которой Россия сегодня занимает самую большую территорию в мире, причем с таким суровым климатом, выжить в котором не получается ни у одной другой нации. Принципы «общего жития» Сергия Радонежского оказались настолько удачно сформулированы и универсальны, что до сих пор подходят как для хозяйственной, так и для любой другой деятельности – культурной, просветительской, идеологической, политической, являясь идеалом для всех последующих хозяйственных и политических процессов, движений, руководителей.

Было тогда и остаётся сейчас всего одно препятствие для того, чтобы личный опыт Сергия Радонежского сделать постоянным, непрерывным и всеобщим – обязательное следование принципам общего жития прежде всего лидерами, приведение в соответствие с этими принципами прежде всего элиты, что является фундаментом любого мобилизационного проекта. Когда это делать получается, Россия делает резкий и качественный цивилизационный рывок, когда вожди от этого правила отказываются, вся русская цивилизационная конструкция неумолимо и крайне болезненно деградирует.

При самом живом участии Стефана и Алексия слух о молодом подвижнике, живущем в радонежских лесах, быстро распространился по монастырям Северо-Восточной Руси. Одни осуждали его за нарушение порядка восхождения по монастырской «лестнице к небу», другие, напротив, сочувствовали, восхищались его твердостью. Не укрылось от молвы и то, что отшельник происходил из боярской семьи, что у него есть доброхоты среди московской знати, а брат его - духовник самого великого князя Семена Ивановича. На Маковце стали появляться первые посетители….

Благодаря миссионерской работе Стефана, Сергий Радонежский смог сформировать первый рабочий коллектив обители, числом ровно 12, как бы подчёркивая евангелические традиции, хотя сам он религиозным ортодоксом никогда не был, о чем говорит хотя бы то, что «он несколько лет жил жизнью отшельника, не принимая пострига и не посещая приходского храма» (Н.С. Борисов). То есть монастырь был для него тем инструментом, с помощью которого он старался изменить прежде всего земную жизнь паствы, а не подготовить её к загробной.

Именно к тому времени относятся первые чудеса, старательно описываемые агиографами Сергия Радонежского, без которых вряд ли получилось бы сделать известными сам монастырь и его руководителя. Первым чудом были «дары небес», спасавшие монастырь от голода, тень которого дамокловым мечом висела вообще над всем крестьянским населением, которого страшились и чудесное избавление от которого толковалось однозначно, как признак святости.

“Раза два или три, обычно весной, когда запасы кончались и положение общины становилось совсем бедственным, Бог весть откуда приходило спасение: сани, груженные мешками с хлебом, овсом, сушеной рыбой и солью. Молчаливый, словно немой, возчик сгружал мешки возле кельи Сергия и не медля пускался в обратный путь. Братья видели в этом чудо и, насытившись, истово молились, благодаря Господа за заботу. Им начинало казаться, что за их трудами следит невидимое бдительное око.” (Н.С. Борисов)

Собирая сведения о Сергии, Епифаний Премудрый тщательно записывал рассказы о совершенных им чудесах. Для первого, «дообщежительного» периода истории монастыря их было немного, и воспоминания о них были весьма туманны. Одно из них заключалось в том, что по молитвам Сергия в овраге близ монастыря из земли ударил родник. Это вызвало всеобщую радость: прежде монахам приходилось носить воду издалека.

Ещё одно чудо - исцеление Сергием некоего «бесноватого вельможи». С помощью креста и молитвы игумен изгнал бесов из одержимого, и он ушел из обители совершенно здоровым.

Оба рассказа весьма традиционны по сюжету. Они перекликаются с некоторыми известными эпизодами из Библии. Первый напоминает изведение воды Моисеем во время бегства евреев из Египта (Исход, 17, 3–6), второй - многочисленные исцеления «бесноватых», которые совершал Иисус (Марк, 5, 1-13; 9, 17–29).

Полный список чудес Сергия Радонежского вы можете легко найти в любом каноническом издании, я же специально опускаю всю мистику, ибо считаю, что она никакого отношения не имеет ни к вере, ни к религии, а является исключительно инструментом маркетинга, привлекающим внимание не слишком взыскательной публики. Тем более, что мистика отнюдь не являлась главным инструментом популяризации Троице-Сергиевой Лавры.

Описание самих чудес шло с постоянным акцентом на нарочитую скромность монастыря, аскетизм и постоянный физический труд, которого никогда не сторонился и сам Сергий, что само по себе тоже было чудом – боярский сын, имеющий покровителей в самых высоких коридорах власти, руководитель всего предприятия, лично рубил дрова, строил кельи, возделывал землю, шил одежду и обувь, пёк хлеб, ходил пешком, то есть был настолько близок к простому народу, что не мог не заслужить уважение, как сейчас сказали бы «самых широких масс».

«Дивно бо поистине бе тогда у них бываемо видети: не сушу от них далече лесу, яко же ныне нами зримо, но иде же келиам зиждемым стояти поставленым, ту же над ними и древеса яко осеняющи обретахуся, шумяще стояху».

И вот в момент, когда известность Сергия Радонежского и его монастыря достигла на Руси нужного градуса, произошло событие формализовавшее церковную реформу – введение общежитийного монастырского устава, основные принципы которого я уже приводил. При чтении всего устава у меня сразу сформировалось смутное ощущение, что где-то я это уже читал… Потом понял – вся эта детализация и регламентация знакома мне со службы в ВС СССР по общевоинским уставам…

Подъём, отбой, правила построения, развод, форма одежды и даже регламентация выражение лица – все эти явные признаки милитаризированного быта внедрялись в монастырскую жизнь не просто так, но как ответ на вызовы, которые стояли в тот момент полный рост перед всем обществом, без разделения на мирян и духовенство. Требовалась мобилизация скудных ресурсов, которых не хватало и для текущей сытой жизни, а необходимо было выделить их для расширения, заселения, защиты новых территорий, а также для сохранения в неприкосновенности существующих. А мобилизация без строжайшей, буквально военной дисциплины, пока никому никогда не удавалась.

Русскому государству для становления и роста нужны были именно такие мобилизационные центры, которые смогли бы быть щитом от врагов в военное время, источником знаний и технологий - в мирное. Существующим социальным институтам такие задачи были не под силу. Поэтому монастыри нового типа (киновии), с их строгими – до самоотречения – регламентами поведения - оказались востребованными на самом высоком политическом уровне, а функции их, не акцентируемые современной историей, распространялись практически на все сферы общественной жизни.

Именно в монастырях совершенствовалось профессиональное ремесло. Монахи ввели в широкий оборот рациональную обработку земли и тепличные агроотехнологии, коллективное использование земледельческого инвентаря, приспособлений для выращивания и переработки продуктов питания, слишком дорогих и сложных для каждой отдельной крестьянской семьи. Агротехнологическая концентрация средств производства, впервые появившася в монастырских хозяйствах, в ХХ веке будет воспроизведена в виде сталинских МТС.

Монастыри первыми освоили передовые технологии ткачества, обработки кожи и металла, обучили им окрестное население, привили ему разнообразные и, главное, более высокие требования к жизни. Разумеется, не было простой случайностью, что именно монастыри сделались очагами технического прогресса. Это было просто следствием того, что в монастырях впервые пришли к тому, что является причиной всякого технического прогресса, к концентрации труда. Так как монастыри практиковали ее первыми, притом самым интенсивным образом, то они и пришли раньше других к товарному производству.

В монастырях всегда можно было получить все, и притом все лучшее. «Монастырская работа» была высшего качества. Разумеется, не потому, что «Благодать Божия покоилась на этом труде», не потому, что благочестие направляло ткацкий челнок, а по простой экономической причине – разделение труда вело к специализации, а специализация – к повышению квалификации исполнителя и качества конечного продукта.

Монастырь нужен был не только селу, но и городу, как важный элемент всей системы тогдашней русской жизни. Количество монастырей было прямо пропорционально размерам и значению города. Монастырь был приютом для обездоленных, работал, как «ссудная касса», надежная кладовая всякого рода запасов, школа для неграмотных, благопристойное «богомолье» и привилегированное кладбище. Но обеспечение сторожевой службы всё же было всегда на первом месте, тем более, что выполнение именно этой функции было для монастырей наиболее органичной и естественной.

Читаем, как был организован монастырь Сергия Радонежского, (кто служил, тот оценит):

В основе «организационной» части нового устава лежали три принципа: равенство, послушание и четкое распределение обязанностей. Равенство обеспечивалось отсутствием у иноков какого-либо личного имущества и общей трапезой. Залогом послушания служили различные формы воздействия игумена на братьев: от отеческого внушения до изгнания из монастыря. Распределение обязанностей определялось продуманной системой «служб».

Житие Сергия сообщает о некоторых должностях, установленных в обители после введения «общего жития». Монастырская кладовая, где хранились съестные припасы, была поручена келарю. Другому брату было доверено попечение о старых и больных иноках; «повар» отвечал за порядок в монастырской кухне («поварне»), «хлебник» - за выпечку хлеба. За правильностью совершения богослужения наблюдал «уставщик». Ему помогали дьячки и пономари. Они зажигали свечи и лампады, наводили порядок в храме, читали на клиросе. Особый монах - «будильник» - отвечал за своевременный подъем иноков по утрам.

Вероятно, Сергий установил и другие принятые в киновиях «службы» - казначей, «трапезник» (старший в трапезной), «кутник» (разносящий блюда и напитки).

День в монастыре начинался с рассветом. Первым вставал «будильник». Он шел к келье игумена и, став под оконцем, громко произносил: «Благослови и помолися за мя, отче святый». Разбуженный этим возгласом игумен отвечал изнутри: «Бог спасет тя». После этого «будильник» ударял в малое било и совершал обход келий, восклицая под окном каждой: «Благословите, святые!» Дождавшись отклика и убедившись, что все иноки проснулись, «будильник» призывал пономаря. Тот ударял в большое било, призывая монахов в церковь на утреннюю молитву.

Вступление в храм совершалось в строго определенном порядке. Все братья выстраивались в шеренгу на паперти. Священники и дьяконы становились впереди. Иерей, которому надлежало совершать в этот день службу, входил в храм первым. Перед ним шествовал чтец с горящей свечой. Священник кадил перед иконами, произносил несколько ритуальных возгласов. Лишь после этого остальные иноки чинно, по порядку входили в церковь с пением псалмов. Все монахи, в том числе и неграмотные, должны были знать Псалтирь наизусть.

Во время богослужения каждый монах стоял на своем месте. Игумену полагалось находиться в первом ряду справа, келарю - слева. Перед царскими вратами стояли монахи-священники, по сторонам - иеродьяконы.

Случалось, во время утреннего бдения иноки начинали перешептываться, переминаться с ноги на ногу, даже дремать. Благочиние немедленно восстанавливали два инока-надзирателя («эпитирита»), стоявшие справа и слева от строя. Братья, которым надлежало отправиться куда-либо по монастырским делам, могли уходить из церкви до окончания службы. Все прочие стояли неподвижно до конца.

Наконец раздавались три удара в малое било, и монахи с пением псалма выходили из церкви. Путь их лежал в трапезную. Впереди всех шли игумен и совершавший литургию священник.

В трапезной иноки занимали места за столом в соответствии со своим положением в обители. Постепенно в монастырях возникло своего рода «местничество». Нередко за право сидеть ближе к игумену возникали ожесточенные споры.

Сама трапеза была особого рода ритуалом. После краткой молитвы первым начинал есть игумен и только после этого - остальные иноки. Кутник, обходя всех, наполнял чаши. С первой чашей все подходили к игумену за благословением. Во время трапезы один из братьев читал вслух жития святых. Разговоры за столом категорически воспрещались.
В качестве напитков в византийских монастырях употребляли вино, разведенное водой. В русских обителях «высокого жития» хмельные напитки были запрещены. Причину этого отличия откровенно высказал в своем монастырском уставе Иосиф Волоцкий: «О Рустей же земле ин обычей и ин закон: и аще убо имеем питие пианьственное не можем воздержатися, но пием до пианьства»

(Н.С. Борисов)

Русские рыцари храма

Монастырь преподобного Сергия как духовный центр, источник хозяйственной колонизации обширных земель, неприступная крепость, влиял на все стороны жизни Руси. Причем крепостью он был отнюдь не только духовной. То, что монастыри выглядят, как настоящие шедевры фортификационного искусства, может и сейчас увидеть каждый. Но что такое башни и бойницы без гарнизона? Грозным оружие становится не само по себе, а только в умелых руках. И такими руками были руки монахов, которые умели отнюдь не только молиться.

Все мы знаем, что Пересвет и Ослябя были монахами. Скороговоркой признаём, что Илья Муромец погиб в бою и погиб именно, как монах . Но почему-то считаем это исключением из правил. А может быть просто правила были написаны позже? А в то время монахи-воины были вполне нормальным и повсеместным явлением. Просто одни этого не стесняются, и даже в современное безбожное время восхищаются тамплиерами и монахами Шаолиня, в то время, как мы старательно делаем вид, будто ничего подобного никогда на Руси не было, зажмуриваясь на очевидные и вполне документальные факты.

Именно монастырь был последним прибежищем тех княжеских дружинников, которые по возрасту и здоровью не могли уже выдерживать длительные переходы и марш-броски но вполне еще могли держать в руках оружие. Монастырь, как пенсион для военнослужащих, работал вплоть до петровских реформ:

До Петра отставные стрельцы

Там же - по типу закрытых военных заведений - молодежь учили боевому искусству и прививали хорошие манеры.

«В стенах крепости (Китай-город) находятся и два прекрасных монастыря, один мужской, другой женский. Первый, впрочем, скорее можно назвать дворянским учебным заведением, чем монастырем; там редко увидишь кого другого, как детей бояр и важных вельмож; их помещают туда, чтобы удалить от дурного общества и научить благонравному поведению. По исполнении шестнадцати лет от роду, они снова могут уйти»

Именно выпускники этих “курсов спецназа” являлись главным кадровым резервом княжеских дружин и комсоставом народного ополчения во время войн.

Воинов-монахов Пересвета и Ослябю Сергий Радонежский откомандировал Дмитрию Донскому, и ВСЁ русское войско, включаю элиту – княжеских дружинников - безоговорочно признало в них гораздо более умелых воинов, чем они сами. На индивидуальный поединок выставляли лучшего из лучших и трудно представить себе реакцию войска перед смертельной битвой, если вдруг князь рискнул бы выдвинуть на публичную схватку безвестного богомольца.

Имеется только один способ воспитать элитных «рукопашников» - через единообразную систему подготовки достаточно большой группы бойцов, ежедневную практику, обязательную внутреннюю конкуренцию с последующей селекцией лучших, одним словом посредством школы, традиционно представляющей из себя пирамиду, венчает которую чемпион, затем следуют вице-чемпионы, «бронзовые призеры» и далее – в основании пирамиды - целый сонм до них не дотянувшихся.

То есть чтобы выставить двух лучших воинов войска Донского – Пересвета и Ослябю, необходимо было иметь не менее батальона чуть менее знаменитых в ратном деле и много больше полка совсем неизвестных (У Сергия Радонежского таких полков было 35, но об этих цифрах позже). Кстати, а почему все сегодня пишут, что на Куликовом поле их было только двое? Только потому, что мы знаем только о двоих?

Ну тогда вот вам третий, и не кто-нибудь, а племянник Сергия Радонежского – Федор, постриженный в монахи в возрасте 12 лет, о котором пишут вполне легальные исторические источники, и публикуют вполне канонические СМИ, например «Благовест» - “Игумен Симоновского великокняжеского монастыря в Москве, племянник Сергия Радонежского; он же, Федор, сопровождал князя Дмитрия на Куликово поле»…

А сколько их ещё было, менее знатных, так и оставшихся неизвестными?

В Никоновском летописном своде читаем:

«И начя просити у него князь великий Пересвета и Ослебя, мужества их ради и полки умеюща рядити, глаголя сице: “Отче, даждь ми два воина от своего полку чернечьскаго, дву братов: Пересвета и Ослебя. Сии бо суть ведоми всем ратници велиции и богатыри крепции и смыслени зело к воиньственному делу и наряду.

Хочу обратить Ваше внимание на термин «чернецкий полк » о котором, как о боевом подразделении, прекрасно осведомлён летописец и сам князь, и к коему принадлежали Пересвет и Ослябя. Были в средневековой Руси свои рыцари храма, были…. Тем более, что сам Сергий Радонежский говорит про них, обращаясь к Дмитрию Донскому: «Се ти мои оружници ».” -это мои оруженосцы - должность вполне определенная и не подлежащая двоякому толкованию, особенно в то время, когда аллегориями не баловались, да и сама ситуация к ним не располагала.

Специально для наиболее стесняющихся своей истории и считающим, что русские монахи чурались брать в руки оружие и валить супостата, а если делали это, то значит были они точно не наши (из тамплиеров, из Шаолиня, но только не из России), публикую школьную репродукцию описания осады Троицы, где ряса великолепно сочетается с мечом и шлемом, а орудийный расчёт, состоящий полностью из монахов навевает на мысль, что они не вчера эту штуковину увидели. Артиллерия – это род войск, требующий специальной и длительной подготовки, а при обороне Троицы летописцами не раз отмечалось, что именно грамотные действия пушкарей были главным козырем осаждённых.

Ну и здесь, во время вылазки, как и положено последователям Ильи Муромца и Пересвета, в первых рядах, и не с иконой, а с копьём:

Напомню, что польское войско (на самом деле там присутствовала – «каждой твари по паре» - практически вся Европа) после осады взяла очень хорошо защищенный город-крепость Смоленск, чтобы обломать зубы под Троицей…

Сражалась с польскими «небратьями» не только Троица. Вместе с Троицей в то же время воевал удивительно нарядный, изящно-декоративный подмосковный Иосифо-Волоцкий монастырь .Только Дом преподобного Сергия выдержал столь длительное и страшное испытание, а обитель святого Иосифа Волоцкого не сумела выстоять до конца.

К тому же времени относится и подвиг Ивана Сусанина. Поляки шли в направлении Ипатьевского монастыря, чтобы захватить царя Михаила. Но не пошли прямой, хорошо известной дрогой, а вынудили Сусанина вести дорогой тайной, чтобы обойти монашескую заставу, перекрывавшую удобный путь, «УБОЯВШИСЬ МОНАСЕЙ…». Странно, что закалённые в боях интервенты испугались богомольцев. Да просто знали, с кем придётся иметь дело, и не хотели полегать в Костромских лесах. Полегли всё равно, правда, но это отдельная история об Иване Сусанине.

Уже во время Северной войны безуспешно осаждался шведами Тихвинский монастырь. Предание гласит, что шведы отступали от монастыря 2 раза.

А осада Соловецкого монастыря регулярными войсками, длившаяся 8 (восемь) лет, где даже википедия смущенно признаёт:

“Монастырь был хорошо укреплён и вооружён, а его насельники (425 человек на 1657 год) владели воинскими навыками.»

Понимаю затруднения церковных служителей, не имеющих права идти против существующих догматов и отвечать на вопросы:

1. Где, как и с чьего благословения овладевали воинскими навыками монахи, которые позволяли эффективно противостоять регулярной армии?

2. Была ли монастырская система военной подготовки исключением, или всё-таки правилом для дониконовской православной церкви?

3. Почему православные должны стесняться своей истории, в отличии от европейцев, которые гордятся своими тамплиерами и китайцев, которые гордятся своими Шаолинем?

Но мы то, грешные миряне, свободные от диктата религиозных догматов, можем позволить себе признать очевидное – церковная реформа Сергия Радонежского сформировала абсолютно новую, деятельную форму монастырского служения, которая не бежала от мирской жизни, а наоборот – активно в неё вторгалась, отвечая на самые насущные запросы населения, в том числе и на запрос о физической защите и подавление насилия насилием. Монастыри и церкви были первыми надежными защитниками прежде всего от земных врагов и кузницей военных кадров, которые готовились системно и профессионально.

Включение монастырей в систему обороны Русского государства происходит именно в XIV в. В 1370 г. по благословению Сергия Радонежского, на южных подступах Москвы его племянником был основан Симонов монастырь. Рядом, всего в двух километрах с кон. XIII в. уже существовал Данилов монастырь. К концу XIV в. Москву окружило кольцо сторожевых монастырей: Спасо-Андронников, Новоспасский, Саввино-Сторожевский, Сретенский и уже названные Данилов и Симонов.

Монастырский ВПК

Там, где были сконцентрированы опытные военные специалисты, ремесленники и защищенные складские помещения, не мог не работать военно-промышленный комплекс. И он работал:

Монастыри были оружейными центрами русского государства:

Маковская Л.К. Ручное огнестрельное оружие русской армии конца XIV-XVIII вв. (Определитель). Москва. Военное издательство, 1992 г. http://www.memorandum.ru/histo...

То есть монастыри средневековой Руси были не только аграрными центрами, но и предприятиями ВПК, имевшие прежде всего громадное оборонное значение.

Монастырские НИИ

Военное дело и военная промышленность традиционно тянут за собой образование и науку. Монастыри были в Средние века единственными очагами и того и другого. Здесь учились читать и считать, только здесь систематически культивировали и развивали искусство письма. Здесь жили первые врачи, обладавшие лучшими средствами против болезней людей и животных, чем знахарки.

Главным послушанием инока Сергий Радонежский считал отнюдь не молитву, а «умное делание», и прежде всего - чтение и переписывание (размножение) книг причем совсем не только религиозного содержания. Собирая литературу и формируя библиотеки самого различного содержания, имея возможность концентрации ресурсов и направляя их на исследования, а также не создание опытных образцов, монастыри-киновии естественно занимали нишу научно-технических центров в самых различных областях:

Например наши церковные колокольни до 18 века использовались в качестве обсерваторий.

На страже прекрасного

Очень и очень долго монастыри были главными меценатами искусства, и по их заказу возникло не только большинство художественных произведений, созданных в Средние века, но и самые грандиозные и великолепные творения этой эпохи. Совокупность этих факторов объясняет нам продолжавшееся столетия господство монахов и церквей. Вот истинные причины их власти, а не молитвы и песнопения.

«Сергий Радонежский, - пишет П.А. Флоренский, - должен быть почитаем за истинного творца величайшего из произведений не только русской, но и, конечно, всемирной кисти. В иконе Троицы Андрей Рублёв был не самостоятельным творцом, а лишь гениальным осуществителем творческого замысла и основной композиции, данных Преподобным Сергием»

Таким путем монастыри незаметно сделались первым и главным средоточием культурной жизни. В интересах собственного существования они первые проложили дороги, выкорчевали леса и сделали их годными для обработки, высушили болота и построили плотины. Укрепленные стены монастырей были первыми крепостями, в которых окрестные жители могли укрыть себя и свое добро, когда жадный до добычи неприятель врывался в страну.

Монастырь государственной безопасности.

Филигранная, невидимая простому смертному, работа монастырской разведки и контрразведки угадывается за политическими перипетиями в канун и во время битвы на Куликовом поле.

Огромной опасностью для московского княжества в те дни был риск литовско-ордынского союза и война на 2 фронта, который Москва гарантированно не выдержала бы. И когда русское войско собиралось и выходило на битву с Мамаем, геополитический тыл Дмитрия Донского обеспечивали бойцы невидимого фронта Сергия Радонежского.

В борьбе за предотвращение литовско-ордынского союза огромную роль призван был сыграть глава Православной Церкви. В июле 1379 года претендент на это место, коломенский священник Михаил, духовник самого Дмитрия Донского, известный нам сегодня под уничижительной кличкой Митяй, с большой свитой выехал из Москвы в Константинополь. В степях московское посольство имело встречу с Мамаем. после чего правитель Орды пропустил Митяя в Крым. Из Кафы (Феодосии) послы отплыли в Константинополь.

Может и история Руси могла бы пойти по другому пути, если бы Михаил-Митяй получил бы это назначение, но

Преподобный же игумен Сергий рече: „Молю господа бога сокрушенным сердцем, да не попустит Митяю хвалящуся разорити место сие святое и изгнати нас без вины"» - и Митяя (Митрополита Михаила) не стало…

Полный текст c описанием конфликта Сергия Радонежского и митрополита Михаила в летописях выглядит так:

«Митяю же. не вверяшеся Дионисий, епископ суждальский, сице же и преподобный игумен Сергий Радонеж¬ ский; мняше бо Митяй на Сергиа, яко советоваше он Алексею-митропо¬ литу не благословити Митяя по себе на митрополию русскую; ныне же мняше Митяй, яко съединилися единомысленно преподобный игумен Сер¬ гей Радонежский с Дионисием, епископом суждальскым, и не хотят поставлениа его в митрополиты. И тако негодоваше на них обоих Митяй зело и вооружашеся. Преподобный же игумен Сергий рече: „Молю господа бога сокрушенным сердцем, да не попустит Митяю хвалящуся разорити место сие святое и изгнати нас без вины"»...
«Инии глаголаху о Митяй, яко задушиша его, инии же глаголаху, яко морскою водою умориша его»….

Одним словом, прямо перед самым Константинополем Митяй (митрополит Михаил) - внезапно умирает (то ли задушенный, то ли утопленный), а распиаренные заграничные мастера секретных операций - иезуиты и нинзя - нервно курят в сторонке…

Кончина Митяя в сентябре 1379 года во многом упростила политическую ситуацию.Соперник Михаила-Митяя в борьбе за пост владыки Руси, литовский митрополит Киприан, используя все свое влияние, все связи, должен был убедить православную Литву поддержать православную Москву в ее противоборстве с «поганой» Ордой или же - по меньшей мере - удержать Ягайло от совместного с Мамаем нападения на Русь. Слово православного митрополита имело в Литве немалый вес: огромное большинство населения Великого княжества Литовского составляли русские, православные. Государственным языком в Литве в ту эпоху был русский язык.

В результате великий князь литовский Ягайло, находясь всего лишь на расстоянии дневного перехода от места Куликовой битвы не сделал ни одной попытки помочь Мамаю, так и оставшись сторонним наблюдателем.

Однако остановить Литовского князя от вмешательства было только половиной дела. Второй половиной угрозы был рязанский князь Олег, который летом 1380 года он вел тайные переговоры с Ягайло, уверял его в своей дружбе. Литовцы прислушивались к советам Олега, видели в нем своего союзника.

В одной старинной рукописной книге, происходящей из Троицкого монастыря (Стихирарь 1380 года), сохранилась интересная запись на полях - беглые заметки для памяти, сделанные писцом под впечатлением череды тревожных событий одного дня. Эта запись, неожиданно «вклинившаяся» в мерные ряды богослужебных песнопений - «стихир», проливает свет на деятельность Сергия осенью 1380 года. Вот ее содержание:

«Месяца сентября в 21 день, в пяток (пятница. - Н. Б.), на память о агиос апостола Кондрата, по литургии почата бысть писати татрать (тетрадь. - Н. Б.). В то ж день Симоновский приездил. В то ж день келарь поехал на Резань. В то ж день нача чернца увеща… В то ж день Исакий Андроников приехал к нам. В то ж день весть приде, яко Литва грядуть с агаряны (татары. - Н. Б.)… В то ж день придоша две телезе со мнозем скрипеньем в 1 час ночи»

То есть в те дни Троице-Сергиевой Лавре кипела нешуточная штабная работа, по результатам которой останавливались уже готовые к бою рати, а грозные воители «спадали с лица» и превращались в конченых пацифистов:

«Между тем пронеслась молва о том, что великий князь московский ходил к Троице и получил благословение и ободрение от Великого старца, радонежского пустнника. Светлый луч надежды блеснул в средцах русских людей, а те, которые готовы были противу великого князя московского заодно с Мамаем, поколебались. Таков был старbный рязанский князь Олег. Он уже готов был соединиться с Мамаем, но… услышал про Благословение Сергия, данное и зело обеспокоился.

- Что же вы раньше ничего не сказали мне об этом? – упрекал он своих бояр, - тогда бы я пошёл к Мамаю навстречу и стал бы умолять его не ходить на сей раз на Москву, и не было бы беды никому тогда…»

(Архиепископ Никон Рождественский «Преподобный Сергий Радонежский» Издательство Сретенского монастыря. 2014)

Видимо «кроткие слова пустынного старца» были настолько кроткие, полки чернецкие за спиной его посланника - келаря Троицы – стояли настолько зримо, а пример несостоявшегося митрополита Митяя был настолько наглядным, что рязанский князь Олег («суровейший из русских князей») решил: «Да шёл бы лесом этот Мамай… тут свою голову уберечь бы…»

Одним словом, когда посланник Сергия, келарь (второй человек после игумена) до князя Олега добрался, встреча их была вполне дружелюбной. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что пять лет спустя сам Сергий по просьбе князя Дмитрия ходил в Рязань, был тепло принят Олегом и сумел убедить его прекратить разгоревшуюся войну с Москвой.

«Преже бо того мнози ездиша к нему, и ничтоже успеша и не возмогоша утолити его; преподобный же игумен Сергий, старец чюдный, тихими и кроткыми словесы и речми и благоуветливыми глаголы, благодатию данною ему от Святого Духа, много беседовав с ним о пользе души, и о мире, и о любви; князь велики же Олег преложи сверепьство свое на кротость, и утишися, и укротися, и умилися велми душею, устыдебося толь свята мужа, и взял с великим князем Дмитрием Ивановичем вечный мир и любовь в род и род. И возвратися преподобный игумен Сергий с честию и с славою многою на Москву, к великому князю Дмитрею Ивановичю, и достойно хвалим бысть и славен и честен от всех»

Ох уж этот дар убеждения молитвой и кротким словом, в результате которого правители отказываются от суверенитета и соглашаются на придворное положение у своего соперника.

Какими «тихими и кроткыми» словами Сергий достиг своей цели? Вероятно, это были все те же, известные в ту эпоху каждому евангельские наставления. Старец призывал к смирению и единомыслию, советовал Олегу подумать о спасении души, не стремиться на зло отвечать злом. Эти привычные слова в устах Сергия обретали новую силу, ибо он засвидетельствовал их осуществимость всей своей жизнью. Архиепископ Никон Рождественский «Преподобный Сергий Радонежский» Издательство Сретенского монастыря. 2014

Не будем хихикать над предположениями духовных лиц о мотивах поступков средневековых князей, по своему поведению (да и по понятиями) больше соответствующих героям фильма «Бригада», чем христианским евангелиям. И для Сергия Радонежского, и для всей России более важен результат: Миссия Сергия послужила началом длительному миру между Москвой и Рязанью, скрепленному браком дочери Дмитрия Софьи и сына Олега Федора в 1387 году.

Непридуманный подвиг Сергия Радонежского

«Виноградная лоза», взращенная Сергием на Маковце, дала многочисленные отростки. По подсчетам В. О. Ключевского, «в продолжение XIV и XV веков из Сергиева монастыря или из его колоний образовалось 27 пустынных монастырей, не говоря о 8 городских»

Расшифруем эти сухие цифры:

35 монастырей, это 35 агропромышленных корпораций, 35 научно-исследовательских институтов, 35 центров образования и культуры, 35 предприятий военно-промышленного комплекса, 35 «полков чернецких», объединяющих вокруг себя земли и население, прирастая которыми скромное московское княжество постепенно превращалось в самое обширное государство в мире.

Особенностью киновий Сергия Радонежского было то, что они, выполняя все вышеуказанные функции, не висели веригами на бюджете, а сами являлись его донорами, выдавая «на горА» всё то, “чем государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золото ему, когда простой продукт имеет…”

Подвиг Сергия Радонежского состоит не только в том, что он обобщил накопленный до него опыт феодального и монастырского строительства, соединил его с опытом крестьянской общинной жизни и создал, таким образом, уникальный мобилизационный инструмент, позволивший колонизировать континент с самым суровым климатом.

Он заключается в выработке и практическом – на собственносм примере - применении стандартов государственного строительства, в соответствии с которыми руководство осуществляется призывом “делай, как я!”, а не приказом “делай, как я сказал!”. Сергий Радонежский - это новый – невиданный тогда, и недостижимый, к сожалению, сейчас, тип элиты, которая ведёт, а не посылает, руководит, а не “руками водит”, это представитель той самой народной элиты, которая ни разу не плюшевая и не сахарная, применяющая без колебаний не только пряник, но и кнут, но делящая с руководимым народом все невзгоды, а оттого – безоговорочно признаваемая, поддерживаемая и близкая.

Принципы, которые не просто проповедовал Радонежский, но и которых он неуклонно придерживался сам, как были революционными в ХIII веке, так и остаются революционными в ХХI:

1. Отказ от частной собственности

2. Личный аскетизм и нестяжательство

3. Обязательная плановая трудовая деятельность на благо общества

Все социальные революции, гражданские движения и просто “пожелания трудящихся” вплоть до сегодняшнего, используют эти принципы в различной комплектации и вариациях, делая их своими политическими целями.

Сергий Раднежский своим личным примером, своим аскетизмом, подчинении частного общему, задал такой стандарт поведения руководителя, явил пример такой элиты, который и сегодня является недостижимым для подавляющего большинства политических и религиозных деятелей.

Такие, выпячиваемые ныне примеры демократичности и нестяжательства, как Ленин, носящий с рабочими бревна на субботнике, Сталин, оставивший после себя только потертый френч, - все эти «чудеса» руководителя нового типа впервые были продемонстрированы именно Сергием Радонежским и им же авторизованы, как естественные, нормальные и единственно приемлемые.

Пробиться к Сергию сквозь толщу веков, сквозь предрассудки его и нашего времени - задача не из легких. Решая ее, мы не раз вспоминали о том, какие сомнения испытывал средневековый книжник, принимаясь за жизнеописание, какую ношу ощущал он на своих плечах. Впрочем, это была не только тяжесть огромной ответственности перед современниками и потомками, но и вполне понятный страх, который испытал бы всякий человек, очутившись вдруг на ладони великана.

Познав тревоги своих далеких предшественников, мы познали и их утешения. И всякий раз, когда задача начинала казаться нам невыполнимой, мы ободряли себя словами, которые предпослал своему Житию Сергия Епифаний Премудрый.

«Аше бо не писано будет старцево житие, но оставлено… без въспоминаниа, то се убо никако же повредит святого того старца… Но мы сами от сего не плъзуемся, оставляюще толикую и таковую плъзу. И того ради сиа вся собравше, начинаем писати»…

Сергий Радонежский поистине народный святой, близкий каждому православному человеку. В день памяти великого русского духовного лидера вспоминаем 7 его подвигов.

Победы над бесами и приручение зверей

Преподобный Сергий представляется многим блаженным старцем, святость которого чувствовали дикие звери, приходившие "прикоснуться" к ней. Однако на самом деле Сергий ушел в лес молодым человеком в возрасте около двадцати лет. Первое время своего отшельничества он постоянно боролся с бесовскими искушениями, побеждая их горячей молитвой. Бесы пытались прогнать его из леса, угрожая нападением диких зверей и мучительной смертью. Святой же оставался непреклонен, призывал Бога и таким образом спасся. Молился он и при появлении диких зверей, и потому они ни разу не напали на него. С медведем, так часто изображаемым рядом с Сергием, святой делил каждую свою трапезу, а иногда и уступал ее голодному животному. "Пусть никто не удивляется этому, зная воистину, что если Бог живет в человеке и Святой Дух почиет на нем, то все творение ему покоряется", - говорится в житии этого святого.

Благословение монахов на войну

Это событие - одно из самых известных и самых неожиданных в истории Свято-Троицевой Сергиевой лавры. Всем известно, что монахи и оружие, а тем более война - "две вещи несовместные", но, как и всякое слишком широкое правило, и это правило однажды опровергла жизнь. Двое иноков, причисленных позднее к лику святых, с оружием в руках пошли на Куликовскую битву по благословению преподобного Сергия. В единоборстве перед сражением один из них, Александр Пересвет, сразил татарского богатыря Челубея, и это определило победу русского войска. Пересвет погиб при этом сам. Второй монах, в постриге Андрей (Ослябя), по преданию, переоделся в доспехи князя Дмитрия, сраженного в битве, и так повел за собой войско.
Удивительно, что сам Сергий Радонежский "отправил" Пересвета и Ослябю на великую битву в подмогу князю Дмитрию, попросившему у святого только духовной помощи. Перед сражением он постриг монахов в великую схиму.

Настоящее причастие

Свидетельство о том, как причащался преподобный Сергий Радонежский, было сокрыто от людей до самого его успения. Хранил эту тайну Симон, ученик святого, которому было видение во время причастия Сергия Радонежского на литургии. Симон видел огонь, ходящий по святому престолу, озаряющий алтарь и окружающий со всех сторон Святую Трапезу. "Когда Преподобный хотел причаститься, то Божественный огонь свился, как некая пелена, и вошел в святой потир, и им Преподобный причастился. Видя все это, Симон исполнился ужаса и трепета и безмолвствовал, дивясь чуду..." Преподобный понял по лицу своего ученика, что тот сподобился чудесного видения, и Симон подтвердил это. Тогда Сергий Радонежский попросил его никому не говорить об увиденном, пока не заберет его Господь.

Воскресение мальчика

Житие святого Сергия рассказывает, что преподобный однажды своими молитвами воскресил человека. Это был мальчик, отец которого, набожный верующий, нес больного сына по морозу, чтобы святой Сергий исцелил его. Вера того человека была сильна, и он шел с мыслью: "Только бы мне донести сына живым к человеку Божию, а там ребенок обязательно выздоровеет". Но от сильного мороза и долгого пути больной ребенок совсем ослаб и умер в дороге. Добравшись до святого Сергия, безутешный отец говорил:"Горе мне! Ах, Божий человек! Я со своим несчастьем и слезами спешил добраться до тебя, веря и надеясь получить утешение, но вместо утешения приобрел лишь еще большую скорбь. Лучше бы мне было, если бы мой сын умер дома. Горе мне, горе! Что же сейчас делать? Что могло быть горше и страшнее этого?" Затем он вышел из кельи, чтобы приготовить гроб для своего ребенка.
Сергий Радонежский долго на коленях молился у умершего, и вдруг неожиданно дитя ожило и зашевелилось, душа его вернулась в тело. Вернувшемуся же отцу святой сказал, что дитя не умерло, а лишь изнемогло от мороза, а сейчас, в тепле, отогрелось. Это чудо стало известно со слов ученика святого.

Подвиг скромности

Преподобный Сергий Радонежский мог бы стать митрополитом, епископом, а отказывался стать даже игуменом своего монастыря. Он просил митрополита всея Руси Алексия назначить игумена в монастырь, и, услышав в ответ свое имя, не соглашался, говоря: "Я не достоин". Только когда митрополит напомнил святому о монашеском послушании, тот ответил: "Как Господу угодно, так пусть и будет. Благословен Господь вовеки!"
Тем не менее, когда Алексий умирал и предлагал Сергию стать своим преемником, тот отказался. Повторил свой отказ святой и после смерти митрополита, все с теми же словами: "Я не достоин".

Хлеба для Москвы

В осажденной Москве многие православные в один день увидели совершенно седого старца, ведущего за собой двенадцать повозок с хлебом. Никто не мог понять, как эта процессия пробралась через неприступную охрану и множество вражеских войск. "Скажи, отец, откуда вы?" - спрашивали старца, а тот всем с радостью отвечал: "Мы – воины из обители Пресвятой и Живоначальной Троицы". Этот старец, которого одни видели, а другие нет, вдохновил москвичей на дальнейшую борьбу и уверил в победе. А в обители чудотворца говорили, что появление в Москве старцев с хлебами было в тот день, когда Преподобный явился в монастыре пономарю Иринарху и сказал: "Я послал в Москву трех учеников своих, и прибытие их не останется незамеченным в царствующем граде".

Подброшенный царь

Великий князь всея Руси Иван Васильевич и Великая княгиня Софья имели троих дочерей, но не имели наследника. Христолюбивая Софья решила отправиться в паломничество - пешком в Троице-Сергиеву лавру из самой Москвы, чтобы помолиться о рождении сыновей. У села Клементьево, находящегося неподалеку от монастыря, ей встретился благолепный священноинок с младенцем на руках. Софья сразу же поняла по облику странника, что перед ней - преподобный Сергий. Далее житие повествует: "Он приблизился к Великой княгине – и вдруг бросил ей за пазуху младенца. И тотчас стал невидим". Софья дошла до святой обители и долго молилась там и целовала мощи преподобного. А по возвращении домой зачала во чреве дарованного Богом наследника царского престола, великого князя Василия, который родился в праздник Благовещения и был крещен в Троице-Сергиевой лавре.

В 2014 году в России будет широко отмечаться юбилей Преподобного Сергия Радонежского - событие общегосударственного значения.

В литературе встречается несколько разных дат его появления на свет. В сочинениях XIX века фигурировала дата 3 мая 1319 года. Высказывалось мнение, что Сергий появился на свет или в 1315, или в 1318 году. Днём рождения Сергия называлось либо 9 мая, либо 25 августа 1322 года. Русская Церковь традиционно считает его днём рождения 3 мая 1314 года.

«Год рождения отрока Варфоломея потерян (от 1314 до 1322). Время отшествия Преподобного Сергия известно точно - через двенадцать лет после Куликовской» (В. Г. Распутин).

В семье было три сына: Стефан - старший, Сергий - средний и младший - Пётр. В том месте, где стоял их дом, сейчас - Троице-Сергиев Варницкий монастырь, основанный в 1427 году после причисления Сергия к лику святых. Есть, впрочем, версия, что монастырь стоит на месте явления Варфоломею ангела в виде монаха. Не смотря на то, что родители Варфоломея были «бояре знатные», образ жизни они вели по-крестьянски простой.

«Избрал же его Бог на Свое служение еще от утробы матери. Ибо она пошла, будучи беременной, как обычно, в церковь на святую литургию, и когда начали читать Святое Евангелие, вскричал младенец во чреве, и все стоящие около нее услышали крик. Также и во время Херувимской песни вторично он вскричал. А когда священник возгласил: «Святая Святым»,- в третий раз голос младенца послышался из утробы матери. И все уразумели, что будет он великим светильником миру и явится служителем Святой Троицы» (Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца).

Варфоломей был старательным ребенком, но, когда его отдали обучаться грамоте, выяснилось, что учеба дается ему крайне тяжело.

Так было до тех пор, пока однажды Варфоломей не встретил в лесу монаха «святого и чудного, саном пресвитера, благообразного и подобного Ангелу, который стоял на поле под дубом и усердно, со слезами, молился». Мальчик дождался, когда тот закончит молитву и старец обратился к нему «Что ты ищешь и чего хочешь, чадо?»

Варфоломей рассказал монаху о своих неудачах в учебе. Помолившись, старец вынул из-за пазухи ковчежец и взял из него частицу просфоры, благословил и велел съесть, сказав: «то тебе дается в знамение благодати Божией и понимания Священного Писания...о грамоте, чадо, не скорби: знай, что отныне Господь дарует тебе хорошее знание грамоты, большее, чем у твоих братьев и сверстников».

Варфоломей пригласил старца к родителям, те рассказали о знамениях, предшествующих рождению сына, и монах предсказал: «Сын ваш будет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных заповедей».

Некоторое время спустя, вся семья была вынуждена перебраться в местечко Радонеж. Надо отметить, что название Радонеж происходит от того же корня, что и праздник почитания родителей - Радоница. И в субботу, предшествующую Дню Святой Троицы, поминаются усопшие. Таким образом, хорошо видно, что имя Сергия Радонежского тесно связано с семейными ценностями.

После смерти родителей Варфоломей и его старший брат Стефан ушли в пустынь на берегу реки Кончуры, на холме Маковец посреди глухого Радонежского бора, где и построили небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы (произошло это в 1337 году), на месте которой стоит теперь Свято-Троицкая Сергиева Лавра.

Через год Стефан не выдержав сурового быта, ушел в Москву, где поступил в Богоявленский монастырь и сблизился с монахом по имени Алексий. Ему Стефан и поведал о своем брате.Алексий удивился, как же будущий подвижник и не монах. Вскоре к Варфоломею пришел некий игумен Митрофан и постриг его под именем Сергий, так как тогда был день памяти мучеников Сергия и Вакха.

Сергий остался один. Существует предание, что именно тогда будущий святой приручил медведя, разделив с ним кусок хлеба. Позже к Сергию стали приходить люди и проситься остаться с ним. Так образовывался монастырь. Сергий жил от своего труда и так же учил других, прошение милостыни запрещалось.

Была построена новая церковь, выросло число монахов, но монастырь по-прежнему оставался строгим и бедным. С благословения митрополита Алексия будущий святой установил общинножительный устав, принятый потом во многих русских монастырях.

Троице-Сергиевская обитель ширилась и богатела. Сергий находился в согласии и дружбе с митрополитом Алексием.

По своему душевному устремлению Радонежский был пустынник, любил тишину и уединение. В скором времени Сергий покинул Троицкую обитель для того, чтобы основать новую - близ Киржача. Так появился Киржачский монастырь. Потом был основан общежитийный Спасский монастырь в Москве, где игуменом стал ученик Сергия - Андроник.

Воспитанники Сергия Радонежского постепенно расходились по Русской земле и строили все новые монастыри, которым покровительствовала на ту пору уже Троицко-Сергиевская Лавра. По сути происходило становление святой Руси.

В то же время Орда собирала силы. Близилась решающая битва. Святой Сергий не был приверженцем кровопролитий. Прежде чем благословить Дмитрия, он спросил, все ли возможные мирные пути исчерпаны и, только услышав положительный ответ, дал благословление, в одном из источников - прислав ему грамотку и просфору, в другом – речь шла вовсе не о Куликовской битве, а о небольшом сражении, и лишь позже это благословление было привязано к более масштабной - Куликовской. Сергий желал русским победы.

Своими деяниями Сергий Радонежский способствовал главному - объединению Руси, становлению единой нации. В одной из книг о Святом хорошо сказано: «...на Куликово поле пришли костромские, суздальские, ярославские, псковские, а ушли - русские».

Сергий Радонежский не оставил после себя никаких писаний или учений. Сама жизнь Святого является примером для нас. Он не стремился к признанию, к власти, отказывался от церковных степеней и лишь при сильнейшем напоре своих учеников принимал почести как Божью волю. Сергий стремился к самосовершенствованию и делал лучше тех, кто окружал его.

Наиболее подробно с жизнью и деяниями Сергия Радонежского, уважаемые читатели, вы можете узнать из книг, находящихся в Центральной библиотеке им. А. С. Пушкина. Часть из них представлена на книжной выставке, функционирующей на юношеском абонементе.

Дева