Тема любви всегда была очень близка русской философии, много глубоких и удивительных страниц посвящено ей в произведениях B.C. Соловьева, В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, С. Л. Франка. Любовь, по общему мнению русских мыслителей, - это феномен, в котором наиболее адекватно проявляется богочеловеческая сущность личности. Любовь - важнейшая составляющая человеческого духа. Уже в физиологических основаниях любви - в половых особенностях человека, брачных отношениях - русские мыслители открывают трансцендентные бездны, подтверждающие основную идею философии: человек есть самая великая и самая глубокая тайна Вселенной.
Так, удивительный, яркий и неповторимый писатель и философ В.В. Розанов считал, что пол - это не функция и не орган, иначе не было бы любви, целомудрия, материнство и дитя не были бы самоизлучающими явлениями. Пол - это второе, едва просвечивающее в темноте лицо, потустороннее, не от мира сего. Никто, по Розанову, и не считает источники жизни посюсторонними. Касание миров иных гораздо более непосредственно происходит через пол и половое общение, более чем через разум или через совесть. Секунда зачатия человека - естественное построение ноуменального, глубинного плана его души. Тут и более нигде и никогда, хоть на секунду, но соединяются "пуповиной" земля и таинственное, не астрономическое, небо. Огонек новой зажигаемой жизни не от мира сего.
Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский философ, литератор, публицист, родился в многодетной православной семье уездного чиновника, вышедшего из священнического рода. Высшее образование получил в Московском университете, где прослушал на историко-филологическом факультете в 1878 - 1882 гг. курс, закончив его со степенью кандидата, выказав отличные успехи. По окончании университета 11 лет прослужил учителем в Московском учебном округе, с 1893 по 1899 гг. Розанов - чиновник Государственного контроля в Санкт-Петербурге, в мае 1899 г. он принял предложение А.С. Суворина стать постоянным сотрудником "Нового времени", где работал до закрытия газеты. В конце августа 1917 г. Розанов переехал с семьей в Сергиев Посад, где и умер от истощения и голода. Похоронен в Гефсиманском скиту под сенью храма Черниговской Богоматери рядом с могилой К.Н. Леонтьева.
Исходя из такой метафизики пола, Розанов создал и свою картину мира, которая предстает как живая связь всех вещей: человека, природы, истории, Бога, трансцендентного. Но связывает все это любовь, именно чувственная любовь, которая, несмотря на ее грозовые и временами разрушительные воздействия, драгоценна, велика и загадочна тем, что пронизывает все человечество какими-то жгучими лучами, но одновременно и нитями прочности. И Бог есть чувственная любовь. "В чем же еще сущность благословения могла бы быть выражена так полно и коренным образом, как не в благословении тонкому и нежному аромату, которым благоухает мир "Божий", "сад" Божий, - этому нектару цветов его, "тычинок", "пестиков", откуда, если рассмотреть внимательно, течет всякая поэзия, растет гений, теплится молитва, и, наконец, из вечности в вечность льется бытие мира?"
1 Розанов В. Религия и культура // Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. I. С. 201.
Брак, согласно Розанову, должен быть основан на любви, на половом инстинкте в самом глубоком метафизическом его смысле. Но вместо этого, он, согласно Розанову, зачастую является продолжением холостых удовольствий. Его строгая и действительная, в самом сердце зиждущаяся моногамия, или "вечность", в наше время вовсе недостижимы, они реально не осуществляются. Пол, исключенный из "дыхания", из религии, не пронизываемый этим дыханием, не высвечиваемый религиозно, лег в основу "пассивной" семьи и номинально религиозного (лишь в минуту венчания) брака. Отсюда очень малое количество счастливых семей. Это, согласно Розанову, семьи, где сильно "животное" (в вышеприведенном смысле) начало, где члены семьи сбиты в "кучу", копаются друг около друга, живут в теплой атмосфере дыхания, у них есть чувство серьезности, если не религиозности, разлившееся на самый ритм брака, его реальное и длительное существо. В такой семье дети почитают своих родителей, почитают именно религиозно, а не благодарят за квартиру и стол. Дети - религиозные существа и находятся в религиозной связи с родителями. Это как разбежавшиеся слова одной молитвы, связь которых уже непонятна. Но лишь в этой связи постигается существо ребенка, неразрывная связь мужа и жены, любовь до гроба.
Пренебрежение полом, его бездонной трансцендентностью, постепенно, по Розанову, ведет к вырождению, к потере связи с "землей", с "материнством". Великая задача женщины, по его мнению, - переработать нашу цивилизацию, овлажнить ее сухие черты влажностью материнства, а "деловитость" ее - безгрешностью и святостью.
Любовь, по мнению другого видного русского мыслителя Н. Бердяева, лежит уже в ином плане бытия, не в том, в котором живет и устраивается человеческий род. Любовь вне человеческого рода, она не нужна ему, перспективе его продолжения и устроения. В любви нет перспективы устроенной в этом мире жизни. В любви есть роковое семя гибели. Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда погибли от любви, и неслучайно их любовь несла с собой смерть. Любви всегда присущ безысходный трагизм в пределах этого мира. Над любовью нельзя ни богословствовать, ни морализировать, ни социологизировать, ни биологизировать. Она вне всего этого, она не от мира сего, она нездешний цветок, гибнущий в среде этого мира. Любовь скинута со всех мирских расчетов, и поэтому проблема пола, брака и семьи решалась вне проблемы любви .
1 См.: Бердяев Н. Смысл творчества // Философия творчества, культуры, искусства. М., 1994. Т. 1. С. 203.
Любовь, согласно Бердяеву, - свободное художество. В творческом акте любви раскрывается творческая тайна лица любимого. Любящий прозревает любимого через оболочку природного мира. Это есть путь к раскрытию тайны лица, восприятию лица в глубине его бытия. Любящий знает о лице любимого то, чего весь мир не знает, и любящий всегда более прав, чем весь мир. Нелюбящий знает лишь поверхность лица, но не знает его последней тайны.
Право любви абсолютно и безусловно. И нет такой жертвы, которая не была бы оправдана во имя любви. В любви нет произвола личности, нет личного безудержного желания. В любви воля более высокая, чем человеческая. Именно божественная воля соединяет людей, предназначает их друг другу. Поэтому любовь всегда космична, всегда нужна для мировой гармонии, для божественных предназначений. Поэтому не может быть, не должно быть неразделенной любви, ибо любовь выше человека. Неразделенная любовь - грех против мировой гармонии, против начертанного в мировом порядке андрогинического образа. И вся трагедия любви - в мучительном искании этого образа, космической гармонии.
Одно из самых больших и доступных человеку чудес, говорит С. Франк, - это непостижимое чудо явления другого, второго "я". И это чудо осуществляется, конституируется в феномене любви, и потому сама любовь есть явление чудесное, есть таинство. Любовь - это не просто чувство или эмоциональное отношение к другому, она есть актуализированное, завершенное трансцендирование к "ты" как подлинной, я-подобной, по себе и для себя сущей реальности.
В любви человек действительно может "выскочить из собственной кожи", прорвать скорлупу своего эгоизма, своего абсолютного, ни с чем не сравнимого значения. В любви "ты" - не просто мое достояние, разъясняет Франк, не просто реальность, находящаяся в моем владении и существенная лишь в пределах моего самобытия. Я не вбираю "ты" в себя. Напротив, сам "переношусь" в него, оно становится моим только в том смысле, что я сознаю себя принадлежащим ему. Здесь впервые открывается возможность познания изнутри, познания другого в его инаковости и единственности через сопереживание. Это познание есть тем самым и признание. Лишь на этом пути, через любовь "ты" становится для меня вторым "я". В любви "ты" открывается как личность, становится доступным откровение святыни личности, которую мы не можем не любить благоговейно.
Не существует совершенной, "чистой" любви, потому что никогда до конца не снимается момент чуждости "ты". Капля горького разочарования содержится в самом интимном и счастливом отношении "я - ты". Всегда остается непреодоленным некоторый осадок несказанного, невыразимого, лишь самому себе молчаливо открывающегося одиночества.
Мое внутреннее одиночество - это мое своеобразие, это моя субъективность, от которой нельзя избавиться никаким трансцендированием, никакой сверхсильной любовью. В этом смысле и самая интимная любовь не имеет права даже пытаться проникнуть в это одиночество, вторгнуться в него и преодолеть его через его уничтожение: ведь это значило бы разрушить само внутреннее бытие любимого. Любовь должна быть - Франк приводит слова P.M. Рильке - нежным бережением одиночества любимого человека.
В самой своей сути любовь есть религиозное восприятие конкретного живого существа, видение в нем некоего божественного начала. Всякая истинная любовь есть, с точки зрения Франка, религиозное чувство, и именно это чувство христианское сознание признает основой религии вообще. Все остальные виды любви - эротическая, родственная - суть лишь зачаточные формы истинной любви, цветок на стебле любви, а не ее корень. Любовь как религиозное чувство в своей основе не есть просто любовь к Богу. Любовь к Богу, купленная ценой ослабления или потери любви к живому человеку, вовсе не настоящая любовь. Любовь, наоборот, постепенно научает любящего воспринимать абсолютную ценность самой личности любимого. Через внешний, телесный и душевный облик любимого мы, по Франку, проникаем к тому глубинному его существу, которое этот облик выражает - к тварному воплощению божественного начала в человеке. Иллюзорное обоготворение эмпирически-человеческого преобразуется в благоговейно-любовное отношение к индивидуальному образу Божию, богочеловеческому началу, которое есть в любом, самом несовершенном и порочном человеке.
Религиозная, христианская суть любви не имеет ничего общего с рационалистическим требованием всеобщего равенства и альтруизма, который постоянно вновь и вновь возрождался во многих идейных течениях - от софистов V в. до коммунистического "Интернационала". Нельзя любить как человечество, так и человека вообще, можно любить только данного, отдельного, индивидуального человека во всей конкретности его образа. Любящая мать любит каждого своего ребенка в отдельности, любит то, что есть единственного, несравнимого в каждом из ее детей. Универсальная, всеобъемлющая любовь не есть ни любовь к "человечеству" как некому сплошному целому, ни любовь к "человеку вообще"; она есть любовь ко всем людям во всей их конкретности и единичности каждого из них.
Такая любовь объемлет нe только всех, но и все во всех, она объемлет полноту многообразия людей, народов, культур, исповеданий и в каждом из них - всю полноту их конкретного содержания. "Любовь, - говорил Франк, - есть радостное приятие и благословение всего живого и сущего, та открытость души, которая открывает свои объятия всякому проявлению бытия как такового, ощущает его божественный смысл" .
1 Франк С. С нами Бог. Три размышления // Духовные основы общества. М., 1992. С. 322.
Как общая установка, любовь впервые открыта христианским сознанием. В христианстве сам Бог есть любовь, сила, преодолевающая ограниченность, замкнутость, отъединенность нашей души и все субъективные ее пристрастия. В любви к другому человеку дело обстоит так, как если бы обретенное мною через самоотдачу "ты" даровало мне мое "я", пробуждало его к истинно обоснованному, положительному, бесконечно богатому бытию. "Я "расцветаю", "обогащаюсь", "углубляюсь", впервые начинаю вообще подлинно "быть" в смысле опытно-осознанного внутреннего бытия, говорит Франк, когда я "люблю", то есть самозабвенно отдаю себя и перестаю заботиться о моем замкнутом в себе "я". В этом и заключается чудо или таинство любви, которое при всей его непостижимости для "разума" самоочевидно непосредственному живому опыту" .
1 Франк С. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии // Соч. М., 1990. С. 496.
Но если вообразить, что любимое "ты" совершенно свободно от субъективности, ограниченности, несовершенства, то тогда перед нами появляется "Ты" абсолютного первоначала. Именно таков, считает Франк, для меня мой Бог. Обогащение, получаемое мной от этого заполняющего меня "Ты", бесконечно по величине, оно испытывается как созидание меня, как пробуждение меня к жизни. Само существо "Ты" есть творческое переливание через край, "дарование" себя, вызывающий меня к жизни поток. Это не только любимый и не только любящий, это сама творческая любовь. Любовь к Богу есть, по Франку, рефлекс его любви ко мне, рефлекс и обнаружение Его самого как любви. Моя любовь к Богу, мое стремление к Нему возникают уже из моей "встречи" с Богом, которая, в свою очередь, есть некое потенциальное обладание Богом, присутствие и действие его во мне. Они возникают через "заражение" от него или как огонь, возгорающийся от искры огромного пламени.
Любовь к людям как природное расположение и сочувствие, не имеющее религиозного корня и смысла, есть нечто шаткое и слепое, поскольку истинное основание любви к ближнему заключается в благоговейном отношении к божественному началу личности, т.е. в любви к Богу. Если Бог есть любовь, то иметь и любить Бога и значит иметь любовь, т.е. любить людей. Следовательно, наше отношение к ближнему, ко всякому человеческому и ко всякому живому существу вообще совпадает с нашим отношением к Богу. И то и другое суть единый акт преклонения перед Святыней. Любовь и вера здесь едины. Любовь - радостное и благоговейное видение божественности всего сущего, непроизвольный душевный порыв служения, удовлетворение тоски души по истинному бытию через отдачу себя другим. Эта любовь, согласно Франку, есть сама сердцевина веры.
Христианство, будучи поклонением Богу, есть одновременно религия Богочеловека и Богочеловечности, и оно является религией любви, ибо открывает в таком естественном чувстве, как любовь, великое универсальное начало, норму, идеал и цель жизни. После распространения христианства мечта о реальном осуществлении всеобщего царства братской любви уже не может исчезнуть. Человек часто попадает на ложные пути в стремлении установить это царство. Чаще всего он видит этот путь через принудительный порядок. Но любовь может - вплоть до просветления мирового бытия - лишь несовершенно и частично реализовываться в мире, оставаться только путеводной звездой. И тем не менее, считает Франк, если душа узнала, что любовь есть оздоровляющая, благодатствующая сила Божия, никакое глумление слепцов, безумцев и преступников, никакая холодная жизненная мудрость, никакие приманки ложных идеалов - идолов - не могут поколебать ее, истребить это знание спасительной истины.
Итак, философ
в своей книги пытается ответить
на сложнейший вопрос: в чем смысл
человеческой эмоциональной любви
(которую он почему-то называет половой).
И в первой части книги он убедительно
доказывает, что смысл половой
любви, эмоциональной любовной страсти,
никак не может заключаться в
простом продолжении рода. Соловьев
также попутно разбивает философию,
в соответствии с которой эмоциональная
человеческая любовь - это очень
усложненный способ естественного
отбора, с помощью которого высшие
силы
(Природа, Бог...) пытаются создать, вырастить
некоего сверхчеловека, гения, следующее
звено эволюционной цепи...
Разбив эти
философские концепции, Соловьев переходит
к изложению и развитию очень
интересной идеи: половая любовь у
людей не предназначена для продолжения
рода, а ее смысл, суть - в полной трансформации
бытия, что
Соловьев очень интересно и достаточно
убедительно доказывает на протяжении
всей книги.
Автор отталкивается
от факта, что чувство любви - есть
высшее эмоциональное проявление человеческой
сущности. Что ощущение любви - это
то, что хоть на мгновение, но поднимает
человеческое сознание над окружающей
серой реальностью, словно бы показывает
человеку другой мир. Но потом практически
сразу ощущение любви заменяется
разочарованием, так как
(всего лишь в частности) разбивается идеализация
объекта любви. И практически каждый человек,
хоть и имея какой-то опыт ощущения любви,
рано или поздно приходит к выводу, что
любовь - иллюзия, что-то ментальное и мгновенное,
то чего нет. Но автор не соглашается с
такой постановкой ответа. Но, признавая
в силу очевидности, что идеальный смысл
любви не осуществляется в действительности,
должны ли мы признать его неосуществимым?
(...) Было бы совершенно несправедливо
отрицать осуществимость любви только
на том основании, что она до сих пор никогда
не была осуществлена: ведь в том же положении
находилось некогда и многое другое, например
все науки и искусства, гражданское общество,
управление силами природы
Итак, утверждая, что любовь - это не иллюзия, автор пытается дать ей определение и смысл. И в первом приближении Соловьев пытается дать определение "половой любви", как "жертву эгоизма", он утверждает, что основное зло эгоизма состоит не в том, что человек признаёт за собой исключительное качество и наивысшую самооценку, по Соловьёву человек, как сосредоточение жизненных сил и уникальность имеет полное на это право. Зло появляется в том случае, если человек не признаёт исключительность других людей, так как все люди равны. Любовь убивает этот эгоизм, так как любя, человек признаёт исключительность другого человека – объекта своей любви.
Разобрав таким
интересным образом природу эгоизма
и его опасность, автор переходит
к одному из ключевых утверждений
своей теории: суть половой любви
- в объединении двух индивидуальностей
с "убитым эгом", вернее с эгом, которое
сумело выйти за пределы собственной индивидуальности
и стать единым как бы с "чужой" индивидуальностью,
а "чужая" индивидуальность соответственно
вышла за пределы своего эго. Такое объединенное
существо с
"убитыми эго и наполненное любовью",
и есть в первом приближении, цель человеческой
любви.
Но Соловьев на этом не останавливается. Он признает, что при текущем состоянии дел, все это - не более, чем красивая теория. А мешают ее осуществлению вполне прозаичные вещи - материальная природа и смерть.
И философ переходит к доказательствам того, что конечная цель любви - это не просто средство идеального единения двух индивидуальностей, а средство преобразования всего мира, разрушения его материальной основы. Представляя материю как Женщину, а Бога - как Мужчину, Соловьев показывает, что в абсолютном, вселенском смысле цель нашей любви - это единение всеобщей женской природы человечества с мужской божественной сущностью.
Указывая нам на это абсолютное значение любви, автор, тем не менее, тут же спускает нас на землю: "Невольное и непосредственное чувство открывает нам смысл любви как высшего проявления индивидуальной жизни, находящей в соединении с другим существом свою собственную бесконечность. Не довольно ли этого мгновенного откровения? Разве мало хоть раз в жизни действительно почувствовать свое безусловное значение? (...) Едва ли этого довольно даже для одного поэтического чувства, а сознание истины и воля жизни решительно на этом помириться не могут. Бесконечность только мгновенная есть противоречие нестерпимое для ума, блаженство только в прошедшем есть страдание для воли. Есть те проблески иного света, после которых "Еще темнее мрак жизни вседневной, Как после яркой осенней зарницы
Показав реальное
положение дел и дав некотрые
наметки, как избежать подобной "профанации"
любви, автор переходит к заключительной
идеи книги: без преобразования всего
и вся, причем преобразования духовного,
любовь в ее идеальном виде не возможна,
и она так и будет в жизни людей подобна
краткой, иллюзорной вспышке, за которой
все гоняются, но почти никто не может
поймать. И автор приводит убедительные
причины этой неуловимости:
"Истинному бытию, или всеединой идее,
противополагается в нашем мире вещественное
бытие - то самое, что подавляет своим бессмысленным
упорством и нашу любовь и не дает осуществиться
ее смыслу. Главное свойство этого вещественного
бытия есть двойная непроницаемость: 1)
непроницаемость во времени, в силу которой
всякий последующий момент бытия не сохраняет
в себе предыдущего, а исключает или вытесняет
его собою из существования, так что все
новое в среде вещества происходит на
счет прежнего или в ущерб ему, и
2) непроницаемость в пространстве, в силу
которой две части вещества (два тела)
не могут занимать зараз одного и того
же места, т. е. одной и той же части пространства,
а необходимо вытесняют друг друга.
Основанием и
типом этой истинной жизни остается
и всегда останется любовь половая,
или супружеская. Но ее собственное
осуществление невозможно, как мы
видели, без соответствующего преобразования
всей внешней среды, т. е. интеграция
жизни индивидуальной необходимо требует
такой же интеграции в сферах жизни общественной
и всемирной. Определенное различие, или
раздельность, жизненных сфер, как индивидуальных,
так и собирательных, никогда не будет
и не должно быть упразднено, потому что
такое всеобщее слияние привело бы к безразличию
и к пустоте, а не к полноте бытия.
Истинное соединение предполагает истинную
раздельность соединяемых, т. е. такую,
в силу которой они не исключают, а взаимно
полагают друг друга, находя каждый в другом
полноту собственной жизни. Как в любви
индивидуальной два различные, но равноправные
и равноценные существа служат один другому
не отрицательною границей, а положительным
восполнением, точно то же должно быть
и во всех сферах жизни собирательной;
всякий социальный организм должен быть
для каждого своего члена не внешнею границей
его деятельности, а положительною опорой
и восполнением: Как для половой любви
(в сфере личной жизни) единичное "другое"
есть вместе с тем все, так с своей стороны
социальное все, в силу положительной
солидарности всех своих элементов, должно
для каждого из них являться как действительное
единство, как бы другое, восполняющее
его (в новой, более широкой сфере) живое
существо."
Заключение
Автор предпринял очень интересную попытку дать характеристику любви с религиозной позиции. Во многом я с ним согласен. Безусловно любовь не предназначена для появления сверх человека. Соловьёв утверждает, что количество влюблённых пар ничтожно мало по отношению к количеству носителей безответной любви. Безответная любовь приводит к суициду, к безрассудным поступкам, на которые индивид не был бы способен в нормальном состоянии.
Я не согласен с тем, что любовь – попытка трансформировать мир. Исхожу я из того, что человек уже прошёл очень много стадий своего развития, однако любовь не видоизменяется, она остаётся прежней, все к ней стремятся, но далеко не многие достигают. К чему же стремится человек? Просто любить, или быть любимым? По Соловьёву любящий человек убивает своё эго и признаёт за другим исключительность. Он любит, но, предположим, объект его любви не отвечает ему взаимностью. Что в таком случае получают оба участника такой связи? Любящий человек стремится соединить своё существование, своё бытие с любимым человеком, и чем сильнее чувство, тем активнее он предпринимает попытки, но, как правило, цели своей он не достигает, или достигает на небольшой срок. Ничего кроме разочарования он не достигает. Почему? Потому что объект любви не устраивает любящий индивид в силу тех или иных обстоятельств. Соответственно попытки любящего индивида доставляют беспокойство любимому. Как видно такая любовь деструктивна по своей природе. Для чего же она заложена в человека? Я думаю, что любовь – это бессознательный двигатель прогресса человечества (как технического, так и духовного). Вернёмся к неудачному влюблённому. Что с ним происходит в тот момент, когда он только признал чью-то исключительность? Высокий духовный подъём, желание жить ради этого человека, взгляд, устремлённый в будущее, в счастливое будущее, как он думает. Жизнь кажется прекрасной. Человек преподносит свою сущность другому с целью объединить их. Допустим этому человеку не ответили взаимностью. В результате духовный подъем сменяется глубоким душевным кризисом.
Первый
путь я назвал экстенсивным.
Суть его в том,
что человек преодолел
неудачную любовь
и через определенный
промежуток времени
стал испытывать то
же чувство к другому
человеку. Так вот
он будет всегда помнить
свой предыдущий опыт
и будет стремиться
для нового партнёра
стать лучше в каких-
либо отношениях. Это
может заключаться как
в улучшении личностных
качеств, изменении
социальной принадлежности,
так и в изменении внешней
атрибутики.
Достигнув более высокой
ступени и добившись
ответного чувства у
партнёра, человек как
правило останавливается
на достигнутой ступени
и наслаждается достигнутым
результатом, до того
момента, когда его уровень
будет соответствовать
его потребностям. Потребности
как правило растут,
но с возрастом, в силу
сложившихся брачных
отношений, родившегося
потомства, человек
становится связанным
социальными обязательствами
и останавливается на
определённой ступени.
Второй
путь – интенсивный.
Человек идёт по нему
тогда, когда не может
преодолеть неудачную
любовь. Он как и первый
постоянно стремится
повысить свою ступень
в социальной иерархии,
приобретает новый положительные
личностные качества,
однако он не останавливается
как первый, так как
добиться ответного
чувства он может только
теоретически, на практике
человек постоянно улучшает
своё положение, причём
делает он крайне настойчиво,
задействуя все возможные
средства, но объект
любви так и остаётся
для него недостигаемым.
Известны случаи, когда
такие люди добивались
своего, однако подобные
союзы длились очень
недолго, и распадались,
побуждая к новому прогрессу.
Соединяясь с другими
(нелюбимыми) человек
продолжает совершенствоваться.
Его психика может подвергнуться
внушению, что он преодолел
неудачное чувство и
достиг счастья, однако
он не остановится никогда.
Именно про таких людей
говорят – работает
не покладая рук. Что
я подразумеваю под
словами «совершенствоваться»,
«улучшаться»,
«достигать новой ступени»?
Это подсознательное
стремление человека
выделиться среди других
членов общества, чтобы
потенциальные соперники
проигрывали ему. Человек
стремится приобрести
автомобиль, иметь дом,
носить одежду лучше
чем у других. Иметь
какие-то малополезные,
но престижные артефакты
общества (украшения
из драгоценных металлов
и камней, неоновая подсветка
автомобиля и многое
другое, одежду от кутюрье).
Всё это имеет целью
обратить на себя внимание.
Фрейд считал, что это
стремление основано
на психосексуальной
энергии – либидо. Но
направлено это по Фрейду
абсолютно на всех особей
противоположного пола.
Я же считаю, что направлено
это прежде всего на
объект любви и любовь
выступает двигателем
прогресса.
Действительно, если
человек достигает взаимности,
он останавливается
на текущей ступени
и не стремится к чему-либо
лучшему.
Итак, любовь заложена
в человеке (природой, Богом) в целях
прогресса всего человечества. Каждый
человек стремиться к любви и
достигает своего индивидуального
прогресса по мере своих возможностей,
которые с достижением цели расширяются
до бесконечности. В совокупности люди
достигают общечеловеческого прогресса.
Я обещал своим ПЧ выложить на Сообществе обзор книги Владимира Соловьева "Смысл любви". Предупреждаю сразу, что книга эта - философская и довольно тяжелая для прочтения.
Владимир Сергеевич Соловьев (1858 – 1900) - выдающийся русский религиозный философ, поэт, публицист и критик. В 1881 году, в связи с судом над народовольцами, убившими Александра II, публично выступил против смертной казни и вынужден был оставить преподавательскую работу, целиком посвятив себя научной и литературной деятельности. Огромную роль в формировании Соловьева-философа и поэта сыграло состоявшееся в конце 1870-х годов близкое знакомство с Достоевским. Они вместе ездили в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Соловьев послужил одним из прототипов Алеши и Ивана при написании «Братьев Карамазовых».
В своих статьях "Смысл любви" Владимир Соловьев пытается найти философский смысл этого чувства. Каждый тезис автор подвергает тщательной аргументации. Поэтому, на мой взгляд, читать это произведение довольно сложно. Но в наших разговорах что есть любовь и насколько вообще человек в ней нуждается, я по-моему не могу сказать лучше, чем это написал Соловьев.
1. Смысл половой любви не состоит лишь в размножении рода.
аргументация автора:
размножение существует и у бесполых существ, причем наиболее сильно размножаются те существа, которые в процессе размножения вообще лишены каких либо чувств к особям противоположного пола.
1) сильная любовь весьма обыкновенно остается неразделенною;
2) при взаимности сильная страсть приводит к трагическому концу, не доходя до произведения потомства;
3) счастливая любовь, если она очень сильна, также остается обыкновенно бесплодною. А в тех редких случаях, когда необычайно сильная любовь производит потомство, оно оказывается самым заурядным.
2. Промысел Божий не использует любовь для "порождения необходимых ее целям людей"
Здесь автор говорит, что центральное место в Библии занимает жизнеописание судеб людей предшествующее рождению Мессии.
1) Священная книга не говорит, женился ли Авраам на Саре в силу пламенной любви, но во всяком случае Провидение ждало, когда эта любовь совершенно остынет, чтобы от столетних родителей произвести дитя веры, а не любви.
2) Исаак женился на Ревекке не по любви, а по заранее составленному решению и плану своего отца.
3) Иаков любил Рахиль, но эта любовь оказывается ненужной для происхождения Мессии. Он должен произойти от сына Иакова - Иуды, который рождается не Рахилью, а не любимою мужем Лией.
4) Сам Иуда для произведения дальнейших предков Мессии должен помимо своего прежнего потомства на старости лет соединиться с невесткою своею Фамарью.
5) Не любовь соединяет иерихонскую блудницу Раав с пришельцем евреем;
6) Не любовь сочетала Давидова прадеда, старика Вооза, с молодой моавитянкою Руфью
3. Преимущества любви человека к человеку перед всякой другой любовью.
Преимущество человека перед всеми другими существами состоит в способности познавать и осуществлять истину.
ОДНАКО, Эгоизм
, являющийся основным началом реальной жизни человека противостоит в человеке теоретическому сознанию истины.
Смысл человеческой любви вообще, - есть оправдание и спасение индивидуальности чрез жертву эгоизма.
"ЧЕЛОВЕК познает в любви истину другого ЧЕЛОВЕКА не отвлеченно, а существенно, проявляет в нем свою собственную истину, свое безусловное значение. И имеет способность жить не только в себе, но и в другом."
"половые отношения не только называются любовью, но и представляют, по общему признанию, любовь по преимуществу, являясь типом и идеалом всякой другой любви (см. Песнь песней. Апокалипсис)"
1) Любовь мистическая
Между ЧЕЛОВЕКОМ и предметом его любви существует разнородность и несоизмеримость. Предмет любви сводится в конечном итоге "к абсолютному безразличию, поглощающему человеческую индивидуальность" И эгоизм упраздняется только отчасти.
2) Любовь родительская
"Материнская любовь в человечестве, достигает иногда до высокой степени самопожертвования, но в материнской любви не может быть полной взаимности и жизненного общения уже потому, что любящая и любимые принадлежат к разным поколениям, что для последних жизнь - в будущем с новыми, самостоятельными интересами и задачами, среди которых представители прошедшего являются лишь как бледные тени. Достаточно того, что родители не могут быть для детей целью жизни в том смысле, в каком дети бывают для родителей."
3) Дружба, патриотизм
. "Дружбе между лицами одного и того же пола недостает всестороннего формального различия восполняющих друг друга качеств, и если тем не менее эта дружба достигает особенной интенсивности, то она превращается в противоестественный суррогат половой любви. Что касается до патриотизма и любви к человечеству, то эти чувства, при всей своей важности, сами по себе упразднить эгоизм не могут, по несоизмеримости с любимым: ни человечество, ни даже народ не могут быть для отдельного человека таким же конкретным предметом, как он сам. Пожертвовать свою жизнь народу или человечеству, конечно, можно, но создать из себя нового человека, проявить и осуществить истинную человеческую индивидуальность на основе этой экстенсивной любви невозможно".
4. Философский смысл любви.
"Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе. Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из себя в другое, как перестановка самого центра нашей личной жизни. Это свойственно всякой любви, но половой любви по преимуществу; она отличается от других родов любви и большей интенсивностью, более захватывающим характером, и возможностью более полной и всесторонней взаимности; только эта любовь может вести к действительному и неразрывному соединению двух жизней в одну, только про нее и в слове Божьем сказано: будут два в плоть едину, т. е. станут одним реальным существом."
"Всем известно, что при любви непременно бывает особенная идеализация любимого предмета , который представляется любящему совершенно в другом свете, нежели в каком его видят посторонние люди… Мы знаем, что человек кроме своей животной материальной природы имеет еще идеальную, связывающую его с абсолютной истиной или Богом. Помимо материального или эмпирического содержания своей жизни каждый человек заключает в себе образ Божий, т. е. особую форму абсолютного содержания… Духовно-физический процесс восстановления образа Божия в материальном человечестве никак не может совершиться сам собой, помимо нас… Для начала достаточно пассивной восприимчивости чувства, но затем необходима деятельная вера, нравственный подвиг и труд, чтобы удержать за собой, укрепить и развить этот дар светлой и творческой любви, чтобы посредством него воплотить в себе и в другом образ Божий и из двух ограниченных и смертных существ создать одну абсолютную и бессмертную индивидуальность. Если неизбежно и невольно присущая любви идеализация показывает нам далекий идеальный образ любимого предмета, то, конечно, не затем, чтобы мы им только любовались, а затем, чтобы мы силой истинной веры, действующего воображения и реального творчества преобразовали по этому истинному образцу не соответствующую ему действительность, воплотили его в реальном явлении."
Любовь мужчины к женщине и женщине к мужчины имеет смысл в том, что мы идеализируем друг друга, и изменяем нашего любимого человека в это идеал, который, по сути, БОЖЕСТВЕНЕН. Здесь я поставил бы точку. Но автор идет дальше и тут на самом деле "смысл любви" и начинается. Философский смысл имеют не только наши личные отношения друг с другом, но и наша семья для нашего народа. И наши отношения с Самим Богом. Великий Бог, любовь Которого по сути "женственна" к нам, видит в нас тот идеал, в который мы все можем/должны измениться.
ТЕМА ЛЮБВИ В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
Сафин Марат Илдарович
Ульяновский государственный технический университет
Аннотация
Любой из нас, так или иначе, в своей жизни сталкивался с проблемой любви. Одни ее признают и возвышают, другие же отрицают ее идеальное начало или же вовсе ее отвергают. Тем не менее, тема любви остается актуальна. Она имеет особое место в русской философии, выражаясь во множествах работ русских философов, таких как Бердяев Н.А., Соловьев В.С., Ильин И.А. и пр.
LOVE THEME IN RUSSIAN PHILOSOPHY
Safin Marat Ildarovich
Ulyanovsk State Technical University
Abstract
Any one of us one way or another in their lives faced with the problem of love. Some admit it and exalts, while others deny it the perfect start, or does it reject. Nevertheless, the love theme remains relevant. It has a special place in Russian philosophy, to put a lot of work in the Russian philosophers such as NA Berdyaev, Soloviev VS Ilyin IA and so forth.
С рождения, материнская любовь определяет многие качества будущей личности, такие как психическая устойчивость и уравновешенность, способности и таланты. Без этой любви человек вырастает с чувством постоянного одиночества, даже если его окружают друзья и близкие, ощущает неуютность и отчужденность своего бытия.
Любoвь, как считали русские философы и мыслители, – это явление, в котором выражается богочеловеческая сущность личности. Через любовь человек максимально приближается к Богу, ибо любовь есть сфера тайны и чуда, выходящая за пределы природных и космических стихий.
Любoвь – важнейшая часть челoвеческoго духа. Начиная с половых особенностей и отношений в браке, то есть только в физиологических началах любви русские философы находят трансцендентные начала, определяющие одну из главных идей философии: сущность человека – величайшая тайна Вселенной.
По мнению И. Ильина, для счастья необходимо лишь «всегда что-то любить и чего-то хотеть. И это должно быть тем, что не может разочаровать».
В нашей жизни всегда есть место неприятностям и страху перед ними. Стоит осмыслить этот страх, разобравшись в своих подлинных потребностях и желаниях. В таком случае неудачи и трудности помогают выбрать свой путь. Ильин призывал примириться с ними и принять их. Нет месту страху перед трудностями, ибо он может погасить творчество в любом деле, несмотря на то, что человек от рождения имеет причины и возможности для вдохновения и творчества. Их следует разбудить, раскрыть и не дать угаснуть ни при каких жизненных трудностях.
Жизнь следует принять такой, какая она есть, и лишь тот познает радость в жизни, кто полюбит свои будни и найдет смысл в ежедневности
«Нельзя слепо воспринимать ежедневный труд как лишенную смысла работу по принуждению, как галерную пытку, как муку от зарплаты до зарплаты, - пишет Ильин. - Надо понять серьезный смысл своей профессии и заботиться о ней во имя ее высокого смысла. Надо серьезно отнестись к самому себе, а значит, и к собственной профессии, и к собственным будням».
То, чем занимается человек ежедневно, определяет его бытие. Бесцельность и бессмысленность будней угнетает человека. Таким образом, человек потерявший смысл в своих буднях, теряет смысл своего бытия. А что «бессмысленно – то безрадостно». Радость должна являться не в праздники, а в достижении совершенства в своем деле путем ежедневного труда. Будни должны попасть «в круг духовного здоровья» человека. (Ильин И. А. «Без любви» глава из «Поющего сердца»).
Кроме того, любовь является средством более точного и глубокого открытия реальности. А. Ф. Лосев цитирует Платона: “Любящий всегда гениален, так как открывает в предмете своей любви то, что скрыто от всякого нелюбящего… Творец в любой области, в личных отношениях, в науке, в искусстве, в общественно-политической деятельности всегда есть любящий; только ему открыты новые идеи, которые он хочет воплотить в жизнь и которые чужды нелюбящему” .
«Нельзя человеку прожить без любви и потому, что она есть главная выбирающая сила в жизни. Жизнь подобна огромному, во все стороны бесконечному потоку, который обрушивается на нас и несет нас с собою.»
Нельзя жить всем сразу, кто попытается это сделать, тот растратит себя. Надо выбирать: отказаться от многого ради сравнительно немногого, того, что действительно важно и нужно. А выбирающая сила есть любовь: это она «предпочитает», «приемлет», «прилепляется», ценит, бережет.
В наше время многие несчастны оттого, что не знают зачем живут; они движутся по инерции, по шаблонам, привитыми СМИ, телевидением и общественным мнением, ввязываются в отношения, которые высасывают из них жизненную энергию, ходят на работу, которую не любят. Таким образом, люди теряют в своей жизни эту «выбирающую» любовь, которая размывается в потоке мимолетных удовольствий и желаний, игнорируя то, что действительно важно.
Стоит конкретнее обратиться к проблеме любви половой.
Обычно, в смысл половой любви вкладывают размножение рода, но этот взгляд не совсем верен, даже исходя из естественных фактов. Размножение многих растений и животных возможно бесполым путем: делением, почкованием и т.д. И стоит отметить тот факт, что чем более высокоорганизованным является вид, тем меньшее потомство он дает, имея при этом большое влечение полов. «Например, рыбы дают миллионные потомства при отсутствии полового влечения, земноводные дают гораздо меньшее потомство, но мы находим у земноводных половое влечение между представителями вида. На вершине же этой иерархии человек с малым потомством, но при этом большом половом влечении» . Отсюда следует вывод об идее рождения высшего существа посредством высшей любви.
Но в действительности, в большинстве случаев, большая любовь заканчивается большой трагедией, о чем говорят большое количество литературных произведений, пытающихся раскрыть проблему любви. Так, например, судьба Ромео и Джульетты, которые, несмотря на их страсть, умерли, не породив никакого гения. А сам породивший их Шекспир был ребенком обычного, незаурядного брака.
Таким образом, любовь не является орудием, которое влияет на исторические события, а имеет смысл в индивидуальной жизни. Так какой же смысл?
Человек есть высшее существо благодаря обладанию им разумного сознания. Тогда как животным, чтобы выжить, приходится меня свою форму, человек сознавая пережитое им, имеет возможность представлять будущее и совершенствовать свою жизнь, не изменяя своей формы.
По Соловьеву, преимущество человека над другими формами жизни в том, что он способен познавать истину. И познавать ее индивидуально. И познавая ее, человек определяет себя как обособленную часть от целого мира. И это определение себя выражается в эгоизме, в самоутверждении себя центром бытия.
Силу эгоизма возможно упразднить лишь любовью. Любовь позволяет человеку отличить свою истинную индивидуальность от эгоизма. Зло эгоизма состоит не в том, что человек определяет свое значение как безусловное, а в том, что не признает безусловности остальных, оставляя себя центром жизни. «Любовь нарождается, когда начинается восхищение, любование, когда лицо радует, влечет к себе, когда прекращается уединенность, оторванность, эгоистическая замкнутость и самодовольство.»
Сер. 6. 2008. Вып. 3
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
О. А. Канышева
СМЫСЛ ЛЮБВИ И БЕССМЕРТИЯ В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Тема любви является фундаментальной для русской религиозной философии конца XIX - начала XX вв. Без обращения к ней оказалось невозможным последовательное проведение основополагающих для этой философии принципов. Любовь осмысливалась как максимально возможная для людей творческая деятельность, благодаря которой человек преодолевает конечность существования и достигает бессмертия. Ориентация не на внешнее, а на внутреннее преобразование человека при помощи спасительной силы любви - это ключевое положение русских религиозных мыслителей. Цель данной статьи заключается в том, чтобы на примере наиболее ярких представителей русской религиозной философии - Н. Ф. Федорова, В. С. Соловьева, В. В. Розанова и Н. А. Бердяева - показать метафизическую глубину и рациональную обоснованность идеи единства любви и бессмертия.
Для русской ментальности исторически присуще двоеверие. С одной стороны, это язычество, а с другой - христианство, которые предстают в творчестве русских философов как два пути: Смерти и Любви. Смерть истолковывается одновременно символически и метафизически: для В. В. Розанова она безликость, для В. С. Соловьева - эгоизм, для Н. А. Бердяева - мир дольний, а для Н. Ф. Федорова - отсутствие любви детей к отцам. Любовь, напротив, понимается Розановым как лицо, личность, Я, индивидуальность, дух и гений, для Федорова она означает воскресение отцов для детей, жизнь «со всеми и для всех». Бердяев видит предназначение любви в творчестве, которое возможно в мире горнем как избранность и целостность любящих. Соловьев обнаруживает смысл любви в преображении мужчины и женщины в их духовном воскресении друг для друга и обретении андрогинности.
Все эти философы утверждают, что человек любит в конечном счете для того, чтобы преодолеть смерть и достигнуть бессмертия. В. В. Розанов в работе «Пол как прогрессия нисходящих и восходящих величин» вводит диапазон различия полов от плюс семи до минус семи, в котором идеальной позицией, преодолевающей конечность бытия, является ноль. Ноль - это снимающая гендерные и все прочие различия любовь ко всем людям, которая ассоциируется с «чистой любовью» Иисуса Христа. Н. Ф. Федоров в «Философии общего дела» говорит о том, что созидание любви есть общее для всех людей дело, лишь благодаря которому они могут достичь бессмертия. С этой целью он предлагает модель будущего общества, в котором главным является душевная открытость друг другу. В. С. Соловьев в работе «Смысл любви» пишет о том, что спасение от смерти возможно лишь в силу «наполненности любовью» всего духовно-телесного мира, каковая становится задачей как индивидуальной, так и общественной жизни людей. В своей работе «Эрос и личность» Н. А. Бердяев также говорит о спасении каждого человека через победу над миром дольним и обретение в мире горнем идеальной женственности и мужественности.
© О. А. Канышева, 2008
Борьба с язычеством понимается философами как борьба с плотским, чисто природным в человеке: через овладение с помощью науки силами природы для последующего воскрешения умерших (Федоров); посредством сигизии - состояния «любви-единства», которое должно быть достигнуто благодаря активному личностному началу и знаменует воплощение идеи всеединства (Соловьев); через отказ от ценностей мира дольнего и максимально насыщенную творчеством жизнь (Бердяев); через сознательное осуществление половой жизни и понимание ее родового предназначения (Розанов). В этом контексте христианство понималось как обращение к духовному началу в человеке. Человек бежит от природы, которая груба, механистична, слепа, безлика, жестока и безразлична к духовному поиску. Благодаря христианству он пытается стать индивидуальностью и через «одаренность душою» обрести любовь, а в ней - бессмертие. Согласно Бердяеву, укрепившись в духе, человек иначе смотрит на природу - как на материал для творчества и преобразования мира. Глубинное единство человека, общества и природы, основанное на любви, преодолевающей все границы, - это основной смысл идеи всеединства, которая была близка всем представителям русской религиозной философии.
Следует заметить, что тема пола появляется в русском философском дискурсе только в XIX в. Для В. В. Розанова это была попытка осмыслить пол как индивидуализирующее начало (до этого пол был растворен в теле, природе и не осознавался как нечто персональное). Индивидуальное осознание самого себя как чтойного существа приводит к открытию пола. Человек осознает свою принадлежность природе через пол, через пол он соприкасается с природой. С одной стороны, в поле он осознает свою безликость, а с другой - он обнаруживает в нем свою индивидуальную бесконечность в универсуме. В поле он гибнет как лицо, но оживает как бесконечная материя, превращаясь в функцию производства потомства. Этот процесс обезличенного воспроизводства может длиться достаточно долго, но как только человек осознает свою «самочность», он превращается в обособленное лицо, появляется половая неповторимость, непохожесть, индивидуальность. Эту неповторимость В. В. Розанов размещает в диапазон натуральных чисел: от плюс семи до минус семи. Максимальное число есть максимальная самочность, при которой половые партнеры противостоят друг другу как крайние противоположности. Осознание этой самоч-ности выражается в максимальной мужеподобности и максимальной женоподобности как свойстве пола. «Наибольшая противоположность мужчины и женщины и выразит наисильнейший в них пол»1. Розанов говорит о том, что у детородных органов есть своя душа, с которой связаны такие их свойства, как твердость и мягкость, напористость и податливость и т. д. Слияние мужского и женского приводит к слиянию их тел и душ. «Действительно, "души сливаются"" у особей, когда они сопряжены в органах»2. В своей целокупности самочность, пол и детородные органы создают биографию человека - мужскую или женскую. Это сказывается на их образе жизни, одежде, занятиях, характере и т. д.
В. В. Розанов критикует психоанализ за понимание супружеской измены как болезни, которая отчасти проявляется в снах, раскрывающих тайны пациента: его обиды, неудачи и пр. Он видит коренную причину измены в несоответствии определенного самца определенной самке с позиции числовой нумерации полового диапазона. Проблема третьего пола (гомосексуализм, лесбиянство) также решается им в контексте установленной шкалы: если плюс семь есть женственность, то минус семь есть мужественность в женщине. Это уже «товарищ Маша». Духовная любовь определяется им как «плюс-минус пола», как взаимное погашение плюса и минуса. Умерщвление плоти как источника греха с этой точки зрения является нелепостью. По мнению Розанова, в понятии пола природность
и духовность очень тесно переплетены. Природность пола выражается в том, что смертные рождают смертных, дети «выталкивают» из жизни родителей. Однако в продолжении рода заключено также и бессмертие: «Смерть есть не смерть окончательная, а только способ обновления: ведь в детях в точности я живу, в них живет моя кровь и тело, и, следовательно, буквально я не умираю вовсе, а умирает только мое сегодняшнее имя. Тело же и кровь продолжают жить: в их детях - снова, и затем опять в детях - вечно!»3
Для природной стороны родовой жизни лицо, индивидуальность не имеют никакого значение. Однако осознание пола как формы осуществления бесконечной жизни, как вечное продолжение себя в другом пробуждают к нему духовное отношение: «совокуплению должно быть дано место тогда, когда внутреннее вино и гений вот-вот поднимается через край»4. В. В. Розанов проводит резкую грань между брачной жизнью и идеальной любовью, которые оказываются несовместимыми. Брачная жизнь «всецело покоится на одном материальном начале»5, в то время как идеальная любовь основана на «содружестве, знакомстве, духовной связи» и в основе своей имеет нравственную природу человека: «истинная идеальная любовь вытекает не из привязанности или расположения лица к другому, а из нравственного самоопределения человека действовать именно так, а не иначе, и иметь своим предметом не одно или несколько лиц, а всех людей - без различия и при всех условиях жизни»6. Колебания между «природой» и «духом» есть тяжкий крест каждого человека. «... Нравственные же мучения личности в форме стыда... сопровождают и теперь каждый родовой акт общения», - пишет В. В. Розанов7. Стыд осмысливается как критерий нравственного совершенства человека. «Я стыжусь, следовательно, существую как человек» - под этой фразой подписываются и Соловьев, и Розанов.
Особое место в русской религиозной философии занимала проблема взаимоотношения отцов и детей. Н. Ф. Федоров усматривал в эгоизме отцов и детей причину их взаимного отчуждения и корень всех бед человечества. Если для Розанова основой родственности являлось материальное начало - семя, то для Федорова узами, скрепляющими родственные отношения, служила любовь: «Причины неродственности и смерти одни и те же, то есть равнодушие, то есть недостаточная любовь, точно так же как одни и те же средства восстановления родства и оживления, то есть воскрешение»8. С культом Я, эгоизма, который в философии В. В. Розанова необходим как условие индивидуальности, Федоров не согласен и одним из его постоянно действующих источников считает западную традицию рационального философствования. Он полагает, что культ самодостаточного Я приводит к гибели души. Любое выделение себя из «толпы» гибельно, т. к. человек живет с другими и благодаря другим. Рациональный эгоизм, по его мнению, приводит к социализму - обществу, основанному на знании без любви. Вся мировая история - это история войн, порожденных индивидуальным или групповым эгоизмом. Задачей человечества и его победой над смертью должно стать, по убеждению Н. Ф. Федорова, объединение человечества духовными узами любви: «Люди не были конечны и ограничены, если бы была между ними любовь, то есть если бы они все составляли одну объединенную силу; но они потому и смертны, потому и ограниченны, что нет между ними единства, любви»9. Если для В. В. Розанова любовь к родным по крови несовместима с общечеловеческой, то Н. Ф. Федоров, напротив, убежден, что внести нравственный смысл в отношения детей и отцов - это основная задача человечества. Осознание детьми своего подлинного родства с родителями есть единственный способ преодоления веками длящегося конфликта отцов и детей: «Истинное воспитание состоит не в сознании превосходства над этими отцами, а в сознании отцов в себе и себя в них»10.
Критикуя западную философию за разделение знания и любви, Н. Ф. Федоров пишет, что «знание без любви есть свойство злого духа»11, которое приводит к одиночеству и пессимизму Шопенгауэра, к «обреченности на свободу» в экзистенциализме, к пониманию жизни как проявления воли к власти в философии Ницше. Знание, отсеченное от любви, - это путь, который приводит к Античеловеку. Человек - существо социальное и признание им себя в одном ряду с другими есть условие его подлинного существования: «Существую только потому, что живу одной жизнью со всеми» - такой категорический императив можно вывести из сочинений Н. Ф. Федорова. Духовное единство людей есть истинное родство, при котором «единство не поглощает, а возвеличивает каждую единицу, различие же личностей лишь скрепляет единство»12. Вне подлинной духовности отношения между мужчиной и женщиной превращаются в «производство зла». «Мужское и женское служит проявлением слепой силы и производит искусственную промышленность; промышленность порождает рознь, вражду»13.
В. С. Соловьев подчеркивает важность индивидуальной любви, т. к. только через нее возможно единство всего человечества. Для него любовь мужчины и женщины включает в себя все остальные виды любви: родительскую, братскую, любовь к отечеству и т. д. Соловьев не связывает напрямую (как это делает Н. Ф. Федоров) половую любовь с производством потомства: «Прежде всего мы часто встречаем совершенно необъяснимый для этой теории факт, что самая сильная любовь весьма часто бывает неразделенною и не только великого, но и вовсе никакого потомства не производит»14. Более того, он выводит обратную закономерность в отношении половой любви и размножения: «чем сильнее одно, тем слабее другая»15. В. Соловьев говорит о необходимости использования половой энергии не вовне (на размножение), а вовнутрь, на духовное преобразование себя и Другого. Креативная сила любви должна восстановить единство человека с природой и обществом. «Сила же этого духовно-телесного творчества в человеке есть только превращение или обращение внутрь той самой творческой силы, которая в природе, будучи обращена наружу, производит дурную бесконечность физического размножения организмов»16.
В любви, полагает В. Соловьев, есть два начала: сила Танатоса (смерти) - это половая любовь, и сила Эроса (жизни) - это духовная любовь, связанная со стремлением к постижению высшей истины. Восходящая сила Эроса позволяет человеку обрести индивидуальность через обретение внутренней свободы от природы, которая присутствует в нас через бессознательную волю. «Истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью»17. Любовь действует вопреки инстинкту самосохранения и эгоизму, благодаря ей совершается восхождение к всеединству: «"Этот" может быть "" всем"" только вместе с другими, лишь вместе с другими он может осуществить свое безусловное значение - стать нераздельною и незаменимою частью всеединого целого, самостоятельным живым и своеобразным органом абсолютной жизни»18.
Рассматривая разные формы любви, В. С. Соловьев подчеркивает преимущество половой любви: мистическая любовь ведет к потере индивидуальности, материнская - к жертвенности; дружба - это суррогат половой любви, а любовь к отечеству есть воскрешение коллективного эгоизма, отличного от идеала универсальной христианской любви, не подразделяющей людей на ближних и дальних, своих и чужих. У любви есть ближайшие и отдаленные задачи. Ближайшая задача - духовное соединение двух (эмпирических мужчины и женщины) в «одной абсолютно идеальной личности». Истинный и идеальный человек, по Соловьеву, не мужчина и не женщина, но высшее единство
обоих. Смысл любви в том, чтобы осуществить это единство и создать «истинного человека» как свободное единство мужского и женского начал, сохраняющих свою формальную обособленность, но в то же время преодолевающих рознь и распадение. В браке, считает философ, любовь исчезает как мираж, подчиняя человека законам «животной природы» и гражданского общества. Но любовь есть дар, который требует активного и, прежде всего, осмысленного к себе отношения, чтобы не принадлежать «темной области смутных аффектов и невольных влечений»19. Более того, любовь сама есть мощная преобразующая бытие сила: «Сила любви, переходя в свет, преобразуя и одухотворяя форму внешних явлений, открывает нам свою объективную мощь, но затем уже дело за нами: мы сами должны понять это откровение и воспользоваться им, чтобы оно не осталось мимолетным и загадочным проблеском какой-то тайны»20.
«Дар светлой и творческой любви»21 требует деятельной веры, нравственного подвига и труда. Бессмертие, по В. Соловьеву, достижимо через просветление и одухотворение плоти, в то время как повседневная жизнь человека в силу своей пустоты и безнравственности, «грубо-чувственных» удовольствий, механической работы лишена смысла, и «для такой жизни смерть не только неизбежна, но и крайне желательна»22. Ни наука, ни политика, ни искусство не заинтересованы в бессмертии индивидуальности, одна лишь любовь. «Истинная любовь есть та, которая не только утверждает в субъективном чувстве безусловное значение человеческой индивидуальности в другом и в себе, но и оправдывает это безусловное значение в действительности, действительно избавляет нас от неизбежности смерти и наполняет абсолютным содержанием нашу жизнь»23. Любовь требует пребывания человека в его вечной юности и бессмертии.
В природном процессе любовь и смерть уравниваются: все рождаются, чтобы умереть. С развитием сознания человек обособляется от природы и от закона тождества «Диониса и Гадеса - родовой и индивидуальной смерти»24. Любовь и смерть вступают в борьбу друг с другом. Смерть коренится в половой разъединенности: она одинаково пожирает и развратников и аскетов. Разъединенность, в частности, проявляется и в сексуальном фетишизме, культивирующем отдельные части тела. «Бессмертным может быть только целый человек»25. Очень важно обратить внимание на то, что «цельный человек» мыслится Соловьевым как включающий в себя три начала, одно из которых необычное - трансцендетно-мистическое: «(В) человеке кроме животной природы и социально-нравственного закона есть еще третье, высшее начало - духовное, мистическое или божественное»26. Только оно ведет к бессмертию. Одностороннее развитие природного начала приводит к беспорядочному совокуплению, социально-нравственного - к браку, основанному на гражданском законе (извращение, ставшее нормой общества). Этим, кстати, объясняется необычайная популярность и общественная востребованность психоанализа: «Те многообразные извращения полового инстинкта, которыми занимаются психиатры, суть лишь диковинные разновидности общего и всепроникающего извращения этих отношений в человечестве»27.
Мистическое начало в человеке перемещает предмет любви в сферу трансцендентного, где открывается его подлинная сущность и приобщенность к «всеединой сущности»: «Это идеальное лицо, или олицетворяющая идея, есть только индивидуализация всеединства, которое неделимо присутствует в каждой из этих своих индивидуализаций»28. В трансцендентной сфере господствуют законы, прямо противоположные законам мира реального. По закону природы мы живем, чтобы умереть; по закону мира трансцендентного мы живем, чтобы жить вечно. Конечность, разъединенность, множество и разнообразие - это формы
существования в реальном мире, формой бытия всего трансцендентного является единство: «(Т)ам, наоборот, действительность принадлежит единству или, точнее, всеединству, а раздельность и обособленность существует только потенциально и субъективно»29. Вера, терпение, крест, нравственный подвиг есть условия спасения индивидуальной любви от разрушающего действия материальной среды, которая управляется «беспощадным законом органической жизни и смерти»30». В. С. Соловьев соглашается с идеей Н. Ф. Федорова о безнравственности существования детей за счет смерти родителей, но находит утопичной предложенную им версию «спасения». Сам он возлагает надежды на креативную силу любви, действие которой, направленное на преобразование вселенной, он представляет почти физически, как проникновение в материю невесомого, «невещественного вещества»32. Конечная цель мирового процесса и любви, по мнению философа, одна и та же, она заключается в установлении «истинного любовного, или сизигического отношения человека не только к его социальной, но и к его природной и всемирной среде»34.
Н. А. Бердяев подчеркивает в категории пола активное, творческое начало человека: «бесполое всегда бессильно и бездарно»35. Существенной особенностью пола является его двойственность: он обладает как имманентной, так и трансцендентной реальностью и как таковой выражает онтологическую полярность мира. «Пол - это то, что должно быть преодолено, пол - это разрыв»36. Пол существует только тогда, когда удерживается эта полярность (соединение Гадеса и Диониса), преодолением полярности является Эрос. Концепция Бердяева во многом перекликается с «Пиром» Платона, с его трактовкой Эроса и различных уровней любви. Греки ценят способность воздержания, владения собой, что с очевидностью раскрыто в речи Павсания, повествующего об обычае греков уклоняться от ухаживаний поклонников, чтобы позволить развиваться способности к философствованию, а также для того, чтобы понять к какой Афродите - небесной или земной - принадлежит влюбленный. «Низок же тот пошлый поклонник, который любит тело больше, чем душу; он к тому же и непостоянен, поскольку не постоянно то, что он любит»37. Бердяев видит высший смысл любви не в биологическом продолжении рода, а в андрогинности - духовном слиянии близких душ в некую, обладающую мощным творческим потенциалом целостность: «Ведь смысл любви (не родовой любви) в мистическом ощущении личности, в таинственном слиянии с другим, как своей родной полярной и вместе с тем тождественной индивидуальностью»38.
Самым сложным для Бердяева был вопрос о том, как одухотворить плоть, чтобы избежать «природно-звериного слияния». «Преображение природы, победа над безличными инстинктами достигается индивидуализированием любовного влечения, усилиями найти лицо, ощутить в слиянии образ, начертанный в Боге, не допустить превращения своей личности и личности другого в простое орудие рода»39. Поставленную Н. Ф. Федоровым задачу преодоления конфликта отцов и детей Бердяев решает через утверждение трех типов любви: половой, братской и любви к другому. Христианский мотив «возлюби ближнего своего как самого себя» воплощается в отношении к другому как к личности и цели. В таком случае не важно, кто эти другие - старики, дети или женщины.
Размышляя над конкретными способами индивидуализации любви, Н. А. Бердяев обращается к книге О. Вейнингера «Пол и характер». Он отмечает, что ее достоинство состоит в том, что Вейнингер впервые обратил внимание на половую индивидуальность людей. Принадлежность к мужскому или женскому полу - это лишь первая ступень индивидуализации. Более высокие ступени связаны с метафизическим осмыслением пола. «Нелепо и поверхностно было бы утверждать, - пишет Бердяев, - что человек,
живущий в половом воздержании, не живет половой жизнью»40. По его мнению, нельзя смешивать сексуальный и половой акт. Пол присутствует во всех сферах жизни человека: интимной, социальной и космической. в отличие от сексуальной, жизнь половая способствует более глубокому проникновению духа во все уровни материальности и более прочному духовному единству людей. Единство, завершающее целостность мужской и женской индивидуальностей, должно полностью преодолеть дробность. Когда это достигается, единство становится вечным. Пол, таким образом, есть творчество духа, направленное на совершенствование себя и Другого, и, в конечном счете, преодолевающее конечность существования. В этом состоит гениальность Эроса. «Любовь - акт творческий, созидающий иную жизнь, побеждающий „мир«, преодолевающий род и природную необходимость»41.
Продолжая исследования В. Розанова, Н. Федорова и В. Соловьева, Н. Бердяев замечает, что всех их объединяет проблема рабства пола и рабства смерти, но при этом все они ее по-разному решают:
В. В. Розанов считает, что если мы обоготворяем потомство, то должны освящать половой акт как источник жизни, он видит залог бессмертия в физическом и духовном продолжении рода;
Н. Ф. Федоров осуждает борьбу отцов и детей и видит необходимость воскрешения этих отношений в духовном и физическом планах, условием бессмертия человеческого рода он считает «истинное» родство всех, основанное не на кровном, а на любовном единстве;
В. С. Соловьев видит смысл человеческого существования и любви в преображении индивидуальности в абсолютную личность, которая осуществит процесс всеединства и станет в будущем основой действительного бессмертия.
Подводя итоги, следует сказать, что произведения русских мыслителей, посвященные поиску истинного смысла любви, смерти и бессмертия, продемонстрировали два возможных пути развития цивилизации: один - связанный с одухотворением человека, природы и социума; другой - с наращиванием материального потенциала, техническим прогрессом, который приводит к безотрадному обществу «без духовного счастья и любви».
1 Розанов В. В. Уединенное: Сб. М., 2006. С. 205.
2 Там же. С. 205.
3 Там же. С. 227.
4 Там же. С. 230.
5 там же. С. 255.
6 Там же. С. 266.
7 Там же. С. 268.
8 Федоров Н. Ф. Соч. М., 1982. С. 205.
9 Там же. С. 144.
10 Там же. С. 86-87.
11 Там же. С.124.
12 Там же. С. 65.
13 Там же. С. 151.
14 Соловьев В. С. Смысл любви: Избранные произведения. М., 1991.
15 Там же. С. 126.
16 Там же. С. 182.
17 Там же. С. 137.
18 Там же. С. 139.
19 Там же. С. 147.
20 Там же. С. 149.
21 Там же. С. 150.
22 Там же. С.153.
23 Там же. С. 154.
24 Там же. С. 155.
25 Там же. С.156.
26 Там же. С.160.
27 Там же. С. 167.
28 Там же. С. 167.
29 Там же. С. 168.
30 Там же. С. 172. 32 Там же. С. 177.
34 Там же. С. 181.
35 Бердяев Н. А. Эрос и личность. СПб., 2006. С. 68.
36 Там же. С. 37.
37 Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1993. Т. 2. С. 92.
38 Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 41.
39 Там же. С. 67.
40 Там же. С. 89.
Животные
